Письма к ближним

Противники «Союза» довольно грубо говорят: нужны деньги и только деньги. Какой это вздор, вот это «только». Точно мы не видим, что миллионы и миллиарды непрерывно работают в стране, и вместо того, чтобы народу подниматься, он опускается. Деньги – двигатель, но каждый двигатель может вас толкать и вперед, и назад. Важнее, чем деньги, необходимо уменье обращаться с ними, необходим ясный разум, обуздывающий силу. Народ наш, как замечено было еще Достоевским, нуждается не столько в силе, сколько в правде, и сама материальная нищета его есть следствие весьма тревожного нравственного упадка. В народе, конечно, есть и свежие, энергические элементы – и те даже в самые лютые годы как-то ухитряются одолевать нужду. Но, к несчастью, слишком много в народе пород отмирающих, вялых, дряблых, надломленных, может быть, вековою борьбой с природой и историей. Иной здоровый мужик – «не может работать, да и шабаш». Его не тянет работать, ему противно взяться за топор, за косу. Он проживает все до нитки и голодает, несет последнее в кабак. Иные пьют с остервенением каким-то, как будто хотят выжечь в себе и вытравить какую-то чужую примесь крови. За внешней нищетой в деревне стоит глубокое внутреннее разорение, отвычка к органической, культурной жизни. Деревенская голь – типическое декадентство, перешедшее на быт. Опустившимся мужикам все порядочное противно, хочется только скверного. Отсюда отвратительное отношение к семье, к браку, к жене, к детям. Местами в народе пошел ужасающий разврат, до глубин содомских. Хотя в народе и не говорят о «завитках» и «многоточиях» полового чувства, но половая психопатия здесь та же, что и у иных столичных философов. Местами такие древние святыни культуры, как девственность невест, как верность жен уже не только не встречаются в деревне, но почти не уважаются. Всем известно, что уже малые дети в деревнях пьют водку, но не все знают, насколько малые дети в деревнях подчас развращены и растлены. Не все знают, что есть местности с твердо установившимся обычаем детоубийства. «Власть тьмы» действительно местами власть черной тьмы и хрустящих детских косточек. Бабы деревенские – действительно пакостницы и негодницы. Выше я привел мнение А.Н. Шабановой о том, что главная причина огромной смертности та, что матери отказывают младенцам в материнском молоке. Это ли не упадок народного духа! Возникает уже вопрос о том, чтобы «обязать законом» матерей не красть у детей этой «их собственности». Еврейки и татарки не обкрадывают младенцев, и у тех нет нашей чудовищной смертности.

В прошлом году в «Новом времени» был помещен бытовой леденящий душу рассказ г. Волковича «Но то был сон!». Припомните это развратное местечко Лялино, близ станции железной дороги, по-видимому, недалеко от Петербурга. Тут установились хуже чем языческие нравы. Тут деревенские женщины не стыдятся иметь незаконных детей и всех их поголовно замаривают голодом. Прямо-таки ничего не дают ребенку: ни груди, ни соски, ничего. Припомните это «серое лицо» младенчика, «обтянутый череп и совсем, совсем навыкате глаза» умирающего от голода. Автор рассказа хотел было дать ребенку ложку муки «Нестле», – мать накинулась на него, «вскочила как фурия» и вырвала ребенка из его рук. «„Пес, право пес!“ – истерично зарыдала она»… – и добилась-таки, что ребенок умер. «Всякое воспитание, – говорит г. Волкович, – матери заменили голодною смертью» – для того только, чтобы вольней гулять было с кем попало. Подумайте об этом – ведь это кошмар хуже всех ужасов людоедства, – и к нам – к Петербургу – столь близкий! Что же вы поделаете здесь «только деньгами»? Бабы тут далеко не бедные, – им, видите ли, «гулять хочется».