Письма к ближним

Позвольте еще прибавить вот что. Если только честная старость доказывает право на уважение, то долг стариков – всеми средствами доводить молодежь до честной старости. Если даже великие таланты теряли половину и три четверти своего значения, не дожив до полноты возраста, то раннее сошествие со сцены молодых сил – самая гибельная трата, какая возможна. Поднявшимся, заколосившимся всходам должно быть обеспечено правильное созревание. «Отцы», родившие «детей», должны еще раз выходить их до окончательного их гражданского рождения. Дав детям бытие, необходимо дать и зрелость. С молодежью очень много возни, даже с простонародною молодежью, но что делать. Приходится ухаживать и за домашними животными, и за растениями, ухаживать со всею нежностью и вниманием, на какие хозяева способны. Хотите урожая в будущем, обилия плодов земных – не жалейте труда, искусства, бессонных ночей, тревоги. Насколько противно фальшивое подделыванье под вкусы молодежи, гадкая погоня за популярностью, настолько необходима серьезная забота о нравственных и физических условиях, при которых молодая душа растет, забота о солнце, воздухе, влаге, тепле, просторе, обо всем, чего требует не каприз, а сама природа. Мы счастливы и горды, что нашими современниками были великие старики, имена которых не умрут. Надо и детям подготовлять то же счастье, оберегая «долготу» их лет. Очень многие замечательные люди в юности приводили в отчаяние своих родителей, но зрелый возраст доказал, что они сбережены были не напрасно.

Нравственное движение за границей

Этика и свободомыслие

Нравственное движение на Западе преследует, в сущности, те же цели, что и церковь, но исключительно светскими средствами. Казалось бы, обе стороны должны были бы вступить в союз между собою, но присутствие там и здесь крайних элементов мешает этому. Так называемые «свободомыслящие» иногда не хотят и слышать о сближении с церковью. Эта нетерпимость осуждается этическим союзом, как это ясно сказалось, между прочим, на конференции, созванной секретарем союза д-ром Ф. В. Ферстером. Один «свободный мыслитель» упрекал этическое движение в том, что оно стремится к примирению с церковью. Член союза г-жа Альтшуль нашла нужным ответить на это обвинение. «Потому только, что г. Ферстер говорит с жаром и с симпатией о религиозной идее, его нельзя упрекать в приверженности к клерикалам. С каких пор горячность убеждения, интерес и симпатия к религии называются клерикализмом? Мои чувства свободно мыслящей мне дороги, но я никогда не считала свободную мысль сплошным отрицанием всего. Основываясь на естественной истории творения, свободная мысль действительно делает человека гражданином Вселенной и дает множество импульсов к добру. Но при всей моей любви и уважении к свободной мысли, я не могу быть слепой и глухой ко всему, что думает и чувствует мой ближний. Уважение, с которым мы, этики, относимся к религиозной жизни, дает ей новую жизненную силу, без которой она постепенно угасла бы. Этические союзы стремятся делать людей „добрыми” ради того, чтоб они сделались счастливее. А если так, то можно ли пренебрегать тем, что служит источником счастья для множества людей?»

«Есть много свободных мыслителей, убежденных в том, что нет никакой нужды давать жизни религиозное объяснение. Им кажется, что это выдумка священников. Мне, напротив, желание давать жизни сверхъестественное объяснение кажется потребностью, так глубоко укоренившейся в человеческой душе, что многие люди, наверное, продолжали бы верить в сверхъестественную силу, управляющую их судьбой, и в том случае, если б все священники разом исчезли с лица земли и если б наше познание природы дошло до такой ступени развития, при которой совсем не оставалось бы для человека неразобранных загадок».

«Роль этика не может, стало быть, заключаться в том, чтоб заглушать религиозное чувство. Напротив, он должен следить за тем, чтоб этот источник счастья оставался чистым. Если религиозное чувство, как мы надеемся, будет развиваться в глубину, вероятно, в будущем оно разобьет общество на небольшие группы, в которых и будет культивироваться и чтиться, как чисто индивидуальное убеждение, тогда как культура этики, могущей соединять людей всяких религиозных воззрений, будет все более и более связывать общие интересы».

«Терпимость не есть только снисхождение. Она есть ласковое усилие понять мысль другого человека. Мало признать за другими право быть другого мнения. Надо усилием ума понять это чужое мнение, освоиться с чувствами, с образом мыслей других людей настолько близко и интимно, насколько это может позволить нам собственный образ мыслей и наши собственные чувства. Такова терпимость этика. Надо пожелать, чтоб таковой же сделалась и терпимость свободомыслящего».

«Мы присоединяемся к этим словам, – говорит г. Ферстер. – Если мы хотим приобрести людей для того, чтоб организовать возвышенное общество, говорит один из корреспондентов „Ethical World“, мы не должны начинать с осмеивания наших ближних и их прошлого».