Письма к Евгении или Предупреждение против предрассудков

Если человека, считающегося с собственным разумом, совершенно реальные и веские причины побуждают делать другим добро и воздерживаться от зла, то он имеет не менее сильные стимулы к сопротивлению своим склонностям, ведущим к пороку. Опыт не может не показать ему, что рано или поздно он сам становится жертвой собственных проступков; нет порока, который не заключал бы в себе собственного возмездия. А если так, то из чувства самосохранения, из осторожности всякий здравомыслящий человек никогда не даст воли своим порочным наклонностям; он поймет всю необходимость сдерживать себя в наслаждениях; он оценит трезвость и целомудрие; всякий же, отказавшийся признать эти истины, неизбежно поплатится здоровьем и повлечет за собой презрение общества, и избавит его от этого только смерть.

Неужели, сударыня, нужно какое-то особое, божественное откровение, чтобы почувствовать всю непререкаемую истинность такой морали? Неужели нужно уноситься в заоблачное будущее в поисках шатких, мнимых оснований для того поведения, которого мы должны придерживаться в этом мире? Не достаточно ли простого желания счастья и чувства самосохранения, чтобы почесть себя обязанным воспользоваться теми средствами, без которых невозможно достичь этой цели, общей всем разумным существам? Всякий, стремящийся к гибели и обрекающий себя на бедственное существование, всякий жертвующий своим истинным и прочным счастьем ради минутных наслаждений безумец или ветреник, не дающий себе труда подумать о своих насущных интересах.

Если такие ясные и естественные принципы этой человечной морали до сих пор не признавались, то в этом опять-таки повинна только религия. Религиозные представления- темные, мистические, противоречивые - сделали из наиболее очевидной и доказуемой морали мораль непостижимую, таинственную, шаткую и никому не нужную. В руках наших священников мораль превратилась в не поддающуюся решению загадку. Вместо того, чтобы вывести наши обязанности из природы самого человека, они поставили их в зависимость от блага, которого не в состоянии постичь человеческий ум; они пытаются найти в небе опору для здания, сооружаемого на земле; они хотят управлять нашей нравственностью в согласии с двусмысленными, никчемными, противоречивыми откровениями, ввергающими нас в страдания и беды. Священники решили, что их моральная система, будет прочнее и неколебимее, если отдаленные кары и награды за несоблюдение или выполнение ее предписаний они возложат на самого бога. Их безумие дошло до утверждения, что человек будто бы не должен любить себя, что, наоборот, он должен себя ненавидеть, что для своего будущего счастья он должен отказаться от всяческого счастья на земле.