Письма к Евгении или Предупреждение против предрассудков

Вместо того, чтобы направлять человеческие страсти на благо общества, вместо того, чтобы подвигнуть человека к содействию общему счастью, они требуют подавлять и уничтожать страсти, свойственные человеческой природе, страсти, без которых мы не были бы людьми и общество не могло бы существовать. Наконец, они наложили руку на все наслаждения жизни, потому что совершенный человек должен будто бы быть совершенно бесчувственным. Не будем же удивляться, что эта сверхъестественная или, скорее, противная природе мораль оказывалась всегда никчемной. Ни бороться с природой, ни уничтожить ее нельзя; она сильнее всех призраков воображения. Не взирая на все беспочвенные мистические теории, человек всегда будет стремиться к благополучию и всегда будет избегать страдания. В человеке всегда будут живы страсти; но когда человек научится владеть своими страстями, когда он будет направлять их на общее благо, эти страсти будут вполне законны и уместны, и поступки, продиктованные ими, заслужат только всеобщее одобрение; когда же человек даст волю своим страстям и они окажутся вредны и опасны для общества и гибельны для него самого, он понесет заслуженное наказание и вызовет ненависть в ему подобных, испытавших на себе действие его роковых страстей. Человек всегда будет искать наслаждений, потому что ему свойственно любить все, что скрашивает и делает приятным существование; никогда не удастся заставить человека любить неудобства и несчастья. Христианская мораль, словно нарочно придуманная для того, чтобы сковать человеческую природу и поработить ее выдуманным призракам, не имела поэтому никакого влияния на большинство людей. Она послужила лишь к тому, чтобы измучить, истерзать некоторые слабые и легковерные души, и не смогла удержать ни одного человека, увлеченного сильной страстью или укоренившейся привычкой. Когда же людям делались поблажки и эта мораль приспособлялась к их склонностям и страстям, она со всей очевидностью нарушала главные принципы непреложного вероучения; применяемая же со всей строгостью, она оказывалась невыполнимой; такой морали оставались верны лишь немногие фанатики, которые, заглушая в себе голос сердца, голос природы, становились еще менее выносимы для общества. Христианская мораль, принятая большинством святош, не искореняя их привычек или естественных склонностей, повергала их лишь в вечное противоречие с самими собой; вся жизнь этих святош превращалась в непрерывную цепь проступков и угрызений совести, грехов и раскаяния, преступлений и их искупления, наслаждений, в которых они без всяких оснований себя упрекали, и совершенно бесплодных сожалений. Другими словами, религиозная мораль вносила смуту и раздоры в человеческую душу, в семью, в жизнь целых наций; она воспитала экзальтированных фанатиков, педантичных святош; она породила много безумцев и несчастных; но она никого не сделала лучшим; хорошими оставались всегда только те люди, которых сделали такими природа, воспитание и привычка.

Поведение человека всецело зависит от его темперамента; благие, с раннего возраста усвоенные привычки, достойные примеры, разумные убеждения, уменье сдерживать страсти приводят нас к добродетели, делают нас способными к счастью. Трудно быть добродетельным и счастливым человеку с горячим, пылким характером, обуреваемому безудержными страстями. Довольство собой и послушание разуму требуют известного спокойствия. Природа, наделяя нас живыми страстями или пламенным воображением, оказывает нам скверную услугу: мы часто становимся в тягость самим себе и вредим нашим ближним, мы не в состоянии сообразоваться с собственными истинными интересами и сдерживать наши склонности. Но страсти, которых не в состоянии обуздать разум, не сдержат и призраки религии. Мы напрасно пытались бы с помощью религии достичь счастья, если по своей природе неспособны к нему, неспособны развить в себе добродетели, недостижимые вследствие неуравновешенности характера. Религия не может изменить человека; он всегда остается таким, каким его создали природа или привычка, а если она все же и добивается некоторых перемен в человеке, то я уже доказал, что эти перемены не в его пользу.