Письма к Олафу Броку. 1916–1923

Надеюсь, что буду в состоянии собраться ответить на Ваши оба полученные одновременно письма от 15 и 28 сего месяца. Прежде всего, несказанно благодарю Вас за Ваше теплое, сердечное и беспеременное отношение к моим бедным соотечественникам. Вашу статью в Aftenposten, письмо ответное Kjaer’а[207], Ваше новое маленькое письмецо по тому же поводу мною переданы Брантингу[208], когда я искал уломать его. С Хельнером[209] спеться не удалось. Уж очень он заядлый чиновник. Следовательно, если здесь удастся что-либо сделать, и это будет достигнуто на базе Вашего хотя бы и непрямого вмешательства. Никто из Русских, настоящих сынов родины, никогда не забудет того, что Вы сделали и [неразб. – ред.].

Horney мне писал, что провел лишь один день в Христиании, спешил поймать пароход. Он был в «отчаянии», что не застал ни Вас, ни Rolf’а Tommessen’а[210], к которому я его посылал. Он видел лишь Consett’а[211], который был чрезвычайно мил к нему.

Относительно русских: очень дурное впечатление произвел на меня Гревс[212]. Пустой кутила, беспринципный, безидеальный, бесполезный «деятель». Это то, что бросается в глаза. Интересы брюха на первом плане. Но помимо этого вопрос о растрате стоит прочно… О нем я слышал в Петрограде, о нем много говорил Терещенко[213]. Гревс заходил ко мне, просил написать Вам, что он честный человек. Я отказал, основываясь на то, что его не знаю. Он предложил мне рекомендацию Шувалова[214], милого, пречестного, но не разбирающегося в людях человека. Я ответил, что сообщу Вам мнение Шувалова без малейшего колебания. О дальнейшем я не заботился, и Гр.[евс] уехал.

Рекомендовал я Вам всем сердцем Тапильского[215], хорошего русского человека, хотя и не особенно сильного волею. Но рекомендовал Арак-Азанчеева[216], внушающего мне, скорее, отрицательные чувства. Рядом поступков Ар.[ак] – Аз.[анчеев] доказал мне, что впечатление мое было верно. Будьте с ним осторожны и не приравнивайте его к Тапильскому. Последнего направил к Вам, Ар.[ак] – А.[занчеева] – к Веймарну[217]. В этом поступке бездна оттенков и подчеркиваний. Будьте внимательны к моим словам. Не толкуйте их распространительно. Держитесь твердо того, что я говорю, только того. И Вы не ошибетесь.

Сегодня я взял 4-й урок норвежского (не шведского языка). Искал я полтора года учителя, публиковал в газетах и не мог найти. Постучался в Polytehnicum и нашел Leuf Schjold’а, премилого юнца (29 лет), которым, покамест, очень доволен. Он прислан сюда Вашим правительством. По этому поступку Вы можете судить, что моя Trosfasthed[218] непоколебима.

Мне больно, что и мне приходится чернить моих соотечественников. Но могли ли мы упасть так глубоко, если бы в нас было больше любви к родине, бескорыстия, чувства самопожертвования?.. Все думают о своих выгодах, удобствах, карьере. До слез больно, горько.

На сем обнимаю Вас и деток. Целую ручки дорогой Нины Ивановны. Счастлив, если смог угодить Ей.

Ваш неизменный Гулькевич

38 7 XI 1918 Стокгольм

Дорогой Друг,

Начал писать Вам вчера, заполнил три страницы. Помешали мне кончить послание. Принимаюсь за него вновь. Спасибо за добрые Ваши слова от 3-го сего месяца, полученные вчера. Еще до получения их я собирался faire amend honorable[219] относительно степени «злобности» моих слов относительно Г-са[220].

Я также хотел сказать, что статьи его у Рольфа[221] несомненно полезны для широкой публики. Но грех, когда переводите эти статьи. Вы не должны себя разменивать на такую мелкую монету. Когда я вижу такие жертвы, совершенно непроизводительно с Вашей стороны, меня охватывает печаль – [неразб. – ред.] «злобность». Она направлена именно против Вашей доброты, которой так бесцеремонно злоупотребляют… Ваши слова о желании «послужить» России глубоко трогают меня, но Вам ли их произносить, Вам, который все время творит добро на пользу ее? Новый случай Вам представился ныне приложить руку к строительству ее – поступить в кооперативную семью. К Тапильскому, конечно, который очарован Вами, но не [неразб. – ред.].

Мой торговый агент написал Вам письмо с предложением сотрудничества. Вы знаете мое мнение относительно русской кооперации. В ней я вижу залог того, что при ее помощи возникнет новая, светлая, демократическая Русь. В ней почетное и для Вас место. Но условий финансовых не заключайте, не спросив благословения няни: не продешевите себя.