Письма к Олафу Броку. 1916–1923

Очень возможно, что я в ближайшем будущем проведу несколько часов в Христиании. Меня зовут на совещание наших представителей в Париже. Если таковое состоится, по пути в Берген остановлюсь в Христиании только несколько часов, ночь. Оттуда же – несколько дней. Туда хочу следовать почти тайно, дабы те часы, которые буду иметь в распоряжении, не тратить зря с равнодушными, неинтересными людьми. Вас извещу, как только определится срок поездки. Крепко обнимаю Вас и деток, целую ручки дорогой Нины Ивановны.

Всем сердцем Ваш Гулькевич

Как счастлив буду свидеться с Вами!

В кооперации у Вас будет начальником чудный человек, мой торговый агент Борис Александрович Никольский[222] – человек, которого я искренне люблю. Обожает Россию, не врет, благожелателен, о своих интересах не думает никогда. Широко образован и богато одарен. Милая жена у него – Наталья Ивановна – почти то же имя, как у Вашей, две милых маленьких девочки.

39 9 XI 1918 Стокгольм

Дорогой Мой,

Вы нас столько баловали Вашей добротой к России, к русским и ко мне лично, что у меня иссякли не чувства благодарности, по поводу все новых Ваших благодеяний, но средства выражения таковой. Чувства безграничной признательности, растроганности, переполняют сердце, но высказать это, передать словами, не истрепавшимися от столь частого употребления, как-то не чувствую возможности. Поэтому примите молчаливое, но горячее уверение в том, что все добро, которое Вы творите, сознается мною и что с божьей помощью наступит день, когда Родина сама Вам скажет русское спасибо. Само собою понятно – мы Ваши слуги. Все Ваши поручения, в том числе и заботы о водворяемых в Норвегию, будут свято выполнены. Жду лишь указаний. Не могли ли Вы при этом добиться, чтобы Urbye[223] было предписано пропускать по моим телеграммам, помимо 200 семейств, тех, которых я отправляю на Мурман. У нас около 100 офицеров в Финляндии. Хотелось бы их видеть на Севере. Семьи их останутся, по всей вероятности, в Финляндии. Но их самих хотелось бы оттуда выцарапать и пристроить к делу. Первое время они будут следовать Стокгольм, Христиания, Тронхейм. Надеюсь, что впоследствии удастся выпрямить маршрут и направлять их Хапаранда – Боден – Нарвик. Брантингу послал несколько слов. Надеюсь, что Швеция не пожелает отстать от дорогой Норвегии.

Относительно Вашей кооперативной деятельности думаю, что следует начать работать и, если позволите, няня определит содержание от 500 до 1 000 крон в месяц, в зависимости от того, будут ли Вас очень беспокоить или вовсе нет.

Радость Вас обнять была так близка! Обстоятельства несколько отдалили ее, но, кажется, ненадолго. Моя поездка в Париж должна, во всяком случае, быть секретом для Миссии. Спешу отправить письмо, впопыхах даже поклон друзей. Целую ручки дорогой Нины Ивановны. Вас и детей обнимаю.

Весь Ваш Гулькевич

Издержки по телегр.[аммам] в Омск сообщу по получении ответа.

40 12 XI 1918 Стокгольм

Мой Дорогой,

Простите за неприличный клочок бумаги, но другого под рукой нет, а письмо хочется отправить еще сегодня вечером. Ваши милые строки, пересланные через герцогиню, получил в исправности. Радуюсь, что Аз. – Аз.[224] сделал Вам предложение и от имени его организации. Это делает честь его проницательности и деловитости. Вы им, конечно, будете полезны, но я очень просил бы Вас поработать сначала у Тапильского[225], с которым Вы уже спелись, и подрядиться к Аз. – Аз. только по прошествии известного стажа в кооперативном деле. Иначе наука будет у Вас в загоне, а этого няня дозволить не может. Ответьте ему любезно (или перешлите это письмо) и предложите свои услуги когда, испытав свои силы, увидите, что и науке сможете отдавать должное, и Тапильскому и у Вас остается еще досуг для Аз. – Аз.

Впопыхах обнимаю всех.

Ваш сердцем Гулькевич

41 12 XI 1918 [226] Стокгольм

Дорогой Друг,

Спасибо большое, большое за оба письма: одно доставленное милою герцогиней, другое – express[227].

1) Очень доверительно: было бы вполне естественно, чтобы организации Тап.[ильского][228] и Аз.[анчеева][229] работали рука об руку. Собственно, они друг друга взаимно дополняют, и Вам быть их объединительным звеном, было бы идеалом для обоих. Но, по-видимому, А.[занчеев] оскандалится и на своем месте не останется, по всей вероятности. Если А.[занчеев] будет уволен, то лучше будет, если Вы к его предприятию не прикасались. Поэтому я считаю, что Вам следовало бы переслать ему прилагаемое «официальное» мое письмо, которое Вы как будто бы и приняли за руководство.