Письма к Олафу Броку. 1916–1923

Письмо Л.[599], слава богу, не обидно для получателей, но полно лжи, бахвальства и самомнения. Я советовал бы ему отправить (через Керженцова[600] или Маккоу[601] лучше?) прилагаемый проект ответа. Wording для Вас, как всегда, не обязателен, но [неразб. – ред.] только в качестве материала. Вам необходимо отпарировать удар относительно принятия Вами участия в расходах Советского правительства. И тогда я отпечатал бы все письма . Иначе заедят юристы и прочие зложелатели.

Как только заявится первая ласточка (или хотите уже теперь?), вышлю Вам обещанное, каждому 3 т.[ысячи] шв.[едских] кр.[он]. Если налаженное Вами дело удастся, скольким еще Россия будет Вам обязана! Но не думаете ли, что нужно было бы (через Нансена – Вас?) позондировать уже теперь почву насчет виз? Когда письма будут опубликованы, не откажите прислать мне один № газеты, дабы я мог доставить его [неразб. – ред.] Lindhagen[602] и просить его стартовать нечто подобное в Швеции? Оба письма Микколы[603] при сем возвращены. Насчет юрид.[ической] библ.[иотеки] похлопочу.

Переживаю отраду нового чтения Kilden[604]. Проф.[605] находит, что перевод превосходен». Tak skal du ha![606] И мы с ним смакуем каждое слово. За два дня добрались лишь до 23 печатн.[ой] страницы… И этим буду Вам обязан!

Радуют и трогают меня дорогие Ваши домочадцы! Целую нежно ручки дорогой Нины Ивановны. Вас и деток нежно обнимаю.

Всегда Ваш Гулькевич

Пикшуй держится спокойно. Ищу квартиру. Погода: сыро, холодно и дождь. Как виды на урожай?

Если не трудно, можно ли приказать доставить с прилагаемым письмом (просьба заклеить конв.[ерт]) 1 июля (накануне) – 30 (или около того) – нежно розовых гвоздик. Тогда ничего не нужно посылать. Это единств.[енные] любимые цветы. Просьба сообщить, что должен буду. А как с [неразб. – ред.]? Удалось ли убедить его? Чупров очень и очень кланяется.

105 31 X 1921 Dresden A 16 Fürstenstr., 81-I

Дорогой,

Третьего дня получил из Парижа от Гирса[607] (сменившего Сазонова) письмо, в котором он просит меня прибыть к нему для переговоров о выставлении моей кандидатуры в помощники Нансену. Уважая, глубоко уважая и любя Нансена, я не хотел бы предпринять что-либо имеющее отношение к нему . Поэтому написал ему прилагаемое письмо[608] и хотел бы слышать Ваше мнение: правильно ли я поступил с норвежской точки зрения? Сумеет ли он разгадать искренность моего шага? Не подумает ли он, что я хотел ему навязаться? Вы знаете, что я плохой дипломат и считаю, что игра в открытую всегда честнее и правильнее. По крайней мере, я всегда держался этого принципа. Много ли ошибок?[609] Больше всего труда доставили, конечно, несчастные en og et[610].

О моем письме Нансену известно только Чупрову и Вам, от которых ничего не могу (также привычка) скрывать. Но очень прошу ни Нансену, ни кому-либо в Христиании о моем действии не говорить.

Не переживаю никаких волнений. Если Нансен почему-либо ответит, что вопрос еще не решен и т. п. – то я не буду о том плакаться, ибо привык к весьма однообразной, тихой Дрезденской жизни. Есть кое-что в моем существовании, что меня не устраивает – сожительство с чужими людьми в квартире. Но и к этому, надеюсь, привыкну. Зато музыки, и совершенно первоклассной, здесь вдоволь. Можно слушать самые необычайные вещи чуть ли не каждый день.

Не помню, благодарил ли Вас за Вашу статью на основании брошюрки Каутского?[611] Она была превосходна и, уверен, весьма полезна для норвежских читателей. За интервью Горького[612] с Судло[613] также спасибо: интересно!

Обнимаю нежно Вас и деток. Целую ручки дорогой Нины Ивановны.

Ваш всем сердцем Гулькевич

106 4 XI 1921 Dresden A 16 Fürstenstr., 81-I

Дорогой,

Спасибо за милое доброе письмо и открытку от 28 сего месяца, полученные вчера. Вчера же распорядился переводом на Ваше имя для Гейнце[614] – 1 000 кр.[он]. Я не помнил, в какой валюте они были обещаны, но Чупров нашел у себя мое письмо, в котором я передавал ему мою беседу с Г.[ейнце] и обязательство к имеющимся у Г.[ейнце] 4 тыс. кр.[он] прибавить еще одну тысячу. Видимо, речь шла о норвежской валюте. Если бы тут произошла ошибка с моей стороны, прошу только черкнуть, и я немедленно исправлю ошибку.

А. А.[615] низко кланяется и благодарит за 40 kilogr.[am][616]!

Интересно то, что Ив.[ан] [неразб. – ред.] и Ланге[617] сообщают о [обрыв письма; продолжение на новом листе – ред.] Нансене. Если бы я знал, что его раздражение достигло такого апогея – я постеснялся бы писать ему. Но теперь [неразб. – ред.] да уже сделана…