Письма механическому сердцу (СИ)

Месяц она собиралась с силами, откладывая визит в Академию на очную встречу с деканом. А что если… Де Блан гнала прочь непрошенные мысли, но они возвращались с новой силой, заполняя черепную коробку беспокойным гулом, голосами и звуками, природу которых она не понимала.

Дело было не в Шиммере. Она всегда была другой, не такой, как остальные. Странной, неуместной, громкой, дерзкой… Ее смерть и возрождение, наркотическая зависимость и механическое сердце были лишь симптомами ее непохожести.

А еще эти звуки… Алекс всегда отличалась чуткостью слуха, и еще с детства реагировала на шум болезненнее сверстников, острее окружавших ее взрослых. Никто не верил ей – а она слышала.

Впоследствии молодая женщина нашла научные объяснения и подтверждения своих ощущений, объективное наличие звука в том, что остальные отрицали, обвиняя ее во лжи или безумии.

Несанкционированные эксперименты Алекс де Блан в студенческие годы, приведшие к катастрофе, тоже были одним из способов найти обоснование существованию механических колебаний, резонансов и звуковых волн определенных частот.

Она воспроизвела звуковой паттерн, заполнявший пространство, пронизывавший все вокруг: и стены Академии, и улочки старого города, и портовую набережную с парусными лодками, качающимися в убаюкивающем прибое. Оказалось, что этого делать не следовало – ибо преодолевая некий амплитудный барьер, сигнал становился неподвластным контролю и приобретал разрушительные последствия.

Так де Блан лишилась части себя. Взрыв в комнате общежития забрал прежнюю Алекс, уничтожил не только ее грудную клетку, но и непрожитую жизнь молодой блестящей студентки, подающей надежды.

Самое ужасное, что если бы де Блан спросили, хотела ли бы она повернуть время вспять и не воссоздавать тот звуковой паттерн, дававший ответ на годами мучивший вопрос, она бы не смогла ответить с точностью. Пытливый ум был сильнее чувства самосохранения. Она знала, какую жертву принесла во имя науки – или безрассудного любопытства… и иной раз Алекс полагала, что жертва была оправдана.

Единственное, по чему горевала де Блан – это утраченная человечность. Наивный альтруизм Виктора был одним из таких проявлений… Несмотря на безэмоциональность, студенческий приятель Алекс был куда человечнее ее.

Он грезил прогрессом и великим будущим, к которому наука, достижения и свершения приведут род людской. Он грезил пользой и добром, равными правами и возможностями для каждого живого существа – пусть и у него самого было множество поводов усомниться в справедливости жестокого мира.

Алекс же никогда не верила в мир во всем мире, в человечность или в добродетель. Она верила в конкретных людей, их поступки, потенциал и взаимосвязи, хитросплетение событий, дающих результат.

Из ситуации, в которой Алекс находилась, она выхода не видела. Какой смысл возвращаться под чужой, уже давно мертвой личиной, к чему ложь и игра? Даже преуспев в своем маскараде, она будет знать, кто она на самом деле…

Она робот, работающий лишь за счет механической энергии, наркотика и жизненного потенциала тела, используемого не более чем для поддержания равновесия. Что бы она ни делала, холодный металл в груди не может ожить, его природа неизменна.

Стало быть, все предрешено. И сигнал звуковых колебаний тому подтверждение… он лишь подчеркивает то, что транслируется мирозданию невидимыми волнами, это код, диктующий закономерность существования – и гибели – всего живого.

Своими экспериментами де Блан всего лишь ускоряла то, что протекало медленно, но верно.

К чему юлить, к чему обманываться? Она не раз, пусть и тщетно, пыталась покончить с бессмысленным существованием в бренном теле, начиненном механизмами и Шиммером… и, выходит, есть только один надежный способ.

Беспощадный и работающий наверняка – потому что он есть ничто иное как аксиоматическое и безусловное правило.

Если она не может вернуться в Пилтовер такой, лучше вообще не возвращаться.

========== 18 ==========

«Здравствуй, Алекс!

Ты даже не представляешь, что происходило все то время, что я не писал! Если бы ты только была свидетелем, если бы я только мог поделиться с тобой всем, что случилось!

Но я постараюсь по порядку.

Началось с того, что в квартире студента выпускного курса Инженерного факультета произошел взрыв, разрушивший половину здания в Академическом квартале… Научное сообщество тут же отреагировало. Было заключено, что причиной явилось неосторожное обращение с оборудованием, виновника ждало наказание.

Оборудование (а точнее – все, что осталось) следовало изъять – и декан поручил это мне. Как оказалось, студент проводил свое собственное научное исследование… и оно было настолько революционным, что это невозможно описать!

Он пытался создать магию! Не безумие ли? Сияющие кристаллы, нестабильные в своем состоянии, взрывающиеся при малейшем механическом воздействии, были основой и источником энергии невероятного потенциала.

Его работу под названием Хекстек сочли бессмыслицей, напрасной – и опасной – тратой времени… На суде его исключили из Академии и едва ли не выслали из столицы.