Письма о письме

на розовой бумаге с шапкой «Парии». в последнем номере их «Парии» они тиснули мое стихотворение с 3, а может, и всего с 2 неправильно написанными словами, это не мое неправильное написание, а «е» там, где должны быть «о», и так далее. другие стихи (других людей) без ошибок. нет нужды рубиться с бесконечностями, но это просто еще один случай, когда стычка с Жаном оставляет во мне чувство отвращения. а для того, кого не оскорбило, а лишь разочаровало стихотворение, он выступает в этом письме с довольно желтыми клыками. Мне не нужно быть психиатром, чтобы сообразить, что он дает сдачи. но хватит уже бодаться с этим индюком. кстати, существует с полдюжины разных почтовых страховок, то есть страховок почтамта для своих работников. все их ставки варьируются, даже включая стоимость «психотерапии». добрый доктор просто обожает поминать почтамт – он знает, что это меня убивает, а ему, похоже, нравится. кроме того, я не понимаю фразу «Я думаю, ты выше всей этой колготы». она, похоже, всунута в письмо между 2 строками, которые к ней никакого отношения не имеют. я тут один, кто спятил? эм, эм, эмм. […]

мысль о возможной 3-й книжке Буковски в «Луджоне» в 67-м или начале 68-го еще как не дает мне пасть замертво на улице. рисковая возможность того, что это случится, заставляет меня сдирать обои со стен и ложиться в постель с женщинами, каких я не хочу, и слоняться под этим ебаным тотализаторным солнцем с дырами в душе и карманах. эмм. в общем, хорошо получить такой знак пораньше. Могу пособирать что-то, перепечатать. приняли в 2 дюжины лит-журнальчиков, а в почте сегодня письма от двух европейских журналов, которым хочется посмотреть мою писанину, а пальцам моим хорошо на бумаге, на клавишах. Я не пишу то же самое или так же, как это было в «Оно ловит». это кого-то из них беспокоит, но для меня просто нормально. что бы я ни писал, хорошее или плохое, должен быть я, сегодня, какое оно есть, какой я есть. стихи о пьяной комнате и бляди были хороши в свое время. не могу я все продолжать и продолжать с этим. американцам всегда подавай ОБРАЗ, за который цепляться, на что налепить ярлык, посадить в клетку. этого я им дать не могу. как ни верти, пусть получат этого старика в дырявых носках, в 4 пополудни, протирающего глаза и грезящего об Андернахе, либо не получат ничего. последним стихотворением дня, что я напишу, будет то, которое мне нужно тогда написать. Я даю себе такую свободу. […]

нет, [Джон] Мартин не склонен читать лекции. Я стараюсь больше вытягивать из него про него самого и про то, чем он занимается. типограф у него – настоящий квадрат. попробуй как-нибудь разговорить Мартина про этого типографа. у меня есть одно стихотворение со словом «ебать». он набрал все, кроме этого слова. сказал, что не может. никогда не мог. предложил Мартину заказать маленький резиновый штамп с этим словом и впечатывать его вручную. боже мой, стихотворение так никуда и не пошло. не смог он. стихи мои называет «по-настоящему садистскими». боже всемогучий, что за мир дрянных полулюдей.

[Херолду Норзе]

2 августа 1966 г.

[…] Крили, да, трудно лишить радости жизни, но поверь, он впадает в отчаяние – наконец написал стих о том, что смотрел, как какая-то женщина писает в раковину, она не ссала, она писала и заливалась румянцем, писая после того, как он ее выеб – только Крили не ебется, он занимается любовью. но стихотворение не удалось, потому что ясно же – он так пытался подать крученый и стать одним из ребят. так же плохо, как я бы пытался быть Крили, скажем:

Я, качал ее на качелях

в парке, дочку мою, небо там было,

дочка моя на качелях, дело было в

парке, а однажды, подумал я, когда она встретилась с небом:

мне перепадет первый

случай.

[Майклу Форресту]

Конец 1966 г.

[…] Я вырезаю в камне не потому, что это надолго, а потому что он есть и не пререкается со мной, как жена. Я вырезаю в камне, потому что 2 или 3 хороших человека в будущем возьмут меня в руки и засмеются. Этого хватит – мои столетья мне такого не обеспечили.

Точно думаю, что за (или невзирая на) мои 46 лет в аду, что я сохранил великолепные цыпадрищавые достославные тараканьи слюнки размышлений + надтреснутый смех под (возможно) ногтем у себя на большом пальце левой ноги, что удерживает меня на полпути промеж самоубийством и стремленьем.

Это хороший компромисс. Само собой, компромиссы не напористы, да и публично или художественно не напыщенны (успешные) или вызывают к себе любовь. Большинство стихов у меня про то, что я просто хожу по комнате и радуюсь/грущу (тут нет подобающих слов), что комната + я здесь вместе в данный миг. Я прочел, кажется, все книги, но все равно хотелось бы, чтобы кто-то где-то сказал это мне. Н[ицше], Шопе[нхауэр], претенцивный потворник толп Сантаяна. Кто угодно.

1967

[Дэрреллу Керру]

29 апреля 1967 г.

[…] То есть для меня хорошая движуха – в Творчестве, это Тварь с Большой Буквы. либо еби ее правь ее пиши ее рисуй ее. разговоры 2 парней на меня особо не действуют.

писать стих – штука исключительная.