Письма об Испании

Tu Zandunga y un cigarro
Y una caña de Xerés,
Mi jamelgo y mi trabuco,
¿Qué más gloria puede haber?
       ¡Ay manola, qué jaleo!
       No ya tanto zarandeo,
       Que me turbo, me mareo
       Sólo al ver tu guardapiés.
Con tu pierna y tu talle
Vas derramando la sal
Y a los hombres dejas muertos
Con tu modo de mirar.
       ¿Quién me disputa el derecho
       De gozar tu blanco pecho,
       Cuando me encuentro deshecho
       Al mirar tu guardapiés?
Eres tan zaragatera
Cuando empiezas a bailar
Que con ese cuerpecito
Me haces desesperar.
       Otro salto que me obligas.
       Vuélveme a enseñar las ligas,
       Que estoy pasando fatigas
       Por mirar tu guardapiés.

«Когда у меня ты, моя красавица[58], сигара да бутылка хереса, мой конь и мой трабуко[59] — какого еще счастья желать мне? Ах, душа моя, вот так жизнь! Да не вертись так — у меня кружится голова от одного вида твоей оторочки[60].

Своей ножкой и талией ты рассыпаешь вокруг себя очарование[61] и мертвишь мужчин своей особенной манерой смотреть. Кто посмеет оспорить у меня право наслаждаться твоей белою грудью, если я становлюсь вне себя уже от одного вида твоей оторочки!

И такая ты быстрая и легкая, когда начнешь танцевать, что это милое, маленькое тельце приводит меня в отчаяние… Одолжи, вспрыгни… дай увидеть мне твои подвязки… я уж весь истомился, смотря на твою оторочку».

Но возвращаюсь к моему молодому певцу. Солнце между тем стало закатываться, и тоны гор сделались разнообразнее; вдали от лиловых отлогостей резко отделялся ряд совершенно красных скал, и так ярко горели они на последних лучах солнца, что я невольно проговорил, указывая в ту сторону: вот удивительные красные скалы!

— Это, сеньор, гора Бермеха, — отвечал молодой человек, — там пролилось много христианской крови; а вот этот утес, что наклонился и потемнее, — это «скала влюбленных».

— Много пролито крови? В то время, когда здесь были французы?

— Нет, сеньор, во времена мавров.

Надобно заметить, что здесь все народные рассказы, начиная от рассказов о кладах, непременно ведутся от времени мавров и очень похожи между собою. Я не стал расспрашивать, опасаясь, что андалузец начнет одно из тех длинных повествований о маврах, от которых мне не раз приходилось скучать; но вместо рассказа молодой человек взял оставленную им гитару и, после продолжительного ряда мольных аккордов, запел старинный, прекрасный романс о том, как в одном из восстаний мавров погибло в этих местах испанское войско. Рот он в переводе: