Письма об Испании

Рио-Верде, Рио-Верде![62]
Ты течешь, покрыта кровью, —
Христианской свежей кровью,
А не кровью мавританской.
Меж тобою и Бермехой
Много рыцарства погибло.
Пали герцоги и графы,
Пали храбрые сеньоры.
Там убит был Урдиалес,
Человек большой отваги.
По крутому горы скату
Убегает Сааведра;
Следом гонится отступник,
Хорошо его знававший,
И, воскликнув очень громко,
Речь такую к нему держит:
«Сдайся, сдайся, Сааведра.
Хорошо тебя я знаю,
Я видал, как забавлялся
Ты на площади севильской
Славной рыцарской забавой;
И родных твоих всех знаю,
И супругу, донью Клару.
Был семь лет твоим я пленным,
И житье мне горько было,
А теперь моим ты будешь,
Иль я сам расстанусь с жизнью».
Сааведра то услышал
И как лев он обернулся.
Мавр пустил в него стрелою,
Но стрела промчалась выше;
Тут копьем своим тяжелым
Его ранит Сааведра —
Мертвый падает отступник
От великой такой раны.
Окружили Сааведру
Больше тысячи арабов
И в великой своей злобе
На куски его разняли.
В это время дон Алонсо
Бой выдерживал великий:
Перед ним был конь убитый,
За конем, как за стеною,
Прислонясь спиной к утесу,
Он отважно защищался.
Много мавров перебил он,
Да в том пользы было мало.
Потому что нападают
Все сильнее и сильнее,
Нанося большие раны,
И такие, что он мертвый
Пал меж вражьими толпами.
Тяжко раненный, спасался
Граф Уренья с человеком,
Все тропинки твердо знавшим;
Много мавров перебил он
Храбростью своей великой,
Но гнались за добрым графом
Те, которые остались.
Пал убитый дон Алонсо,
И жизнь новую нашел он
В славе вечной и бессмертной
За свой подвиг и за храбрость[63]

.

С какою удивительною свежестью сохранились здесь исторические воспоминания! Память о битвах с маврами так еще жива в андалузцах, так горяча, как будто недавно только кончилась борьба эта. Здесь каждый крестьянин знает замечательные события своей провинции за три и четыре века назад — разумеется, без хронологического порядка, и постоянно мешает их с разными поэтическими преданиями, потому что знает их не из книг, которых он не читает, а из рассказов и романсов, перешедших через двадцать поколений.

Ехать мне было поздно, и я решился переночевать в венте. В пять часов утра лошадь моя была уже оседлана, и на желание мое проститься с моими вчерашними знакомцами хозяин отвечал, что они ушли еще на рассвете. Расспрашивать о них я счел неприличным, уверенный в их ремесле.