Письма Плиния Младшего. Панегирик Траяну.

(37) Кончаю, кончаю по-настоящему; буквы не прибавлю, если даже вспомню, что пропустил что-то. Будь здоров.

10

Плиний Вестирицию Спуринне и Коттии340 привет.

Когда я был у вас в прошлый раз, я не сказал вам, что написал кое-что о вашем сыне341, — не сказал потому, что писал не затем, чтобы об этом рассказывать, а чтобы утолить свою любовь и свое горе. А потом, Спуринна, когда ты сказал, что слышал о моей рецитации, я подумал, что ты слышал и о чем она была. (2) А кроме того я боялся нарушить праздники, оживив эту тяжкую скорбь.

И теперь я несколько колеблюсь, прислать ли вам, как вы требуете, только то, что я читал, или добавить и то, что я думаю оставить для другой книги. (3) И моей любви мало одной книжки, посвященной этой дорогой и священной памяти. Я больше сделаю для нее, разумно все распределив и разложив. (4) Я колебался, вручить ли вам все написанное или кое-что пока придержать, но потом решил, что и откровеннее и более по-дружески послать все. Тем более, по утверждению вашему, до моего решения издавать это будет находиться только у вас.

(5) Еще прошу вас: если вы сочтете, что нужно что-то прибавить, изменить, опустить, укажите мне с такой же откровенностью. (6) Трудно в горе заниматься этим, трудно, и, однако, вы указывали скульптору и художнику, работавшим над портретом вашего сына, что надо выразить, что исправить. Так же руководите и мной: я ведь пытаюсь создать образ не хрупкий и обреченный на забвение, а вечный (так вы думаете). Чем правдивее, лучше, законченное он станет, тем долговечнее будет. Будьте здоровы.

11

Плиний Юлию Генитору342 привет.

Наш Артемидор343, по природе своей человек очень благожелательный и привыкший превозносить дружескую помощь, о моей услуге распустил слух верный, но только все преувеличил.

(2) Когда философы были изгнаны из города344, я навестил его на его пригородной вилле. Я был претором, мой приезд был приметен и тем более опасен. Он тогда нуждался в деньгах — и больших — для уплаты долга, сделанного из побуждений прекрасных. Под ворчание некоторых моих важных — и богатых — друзей я сам взял взаймы и подарил ему эти деньги. (3) Сделал я это, когда семеро моих друзей были или убиты или высланы: убиты Сенецион, Рустик, Гельвидий; высланы Маврик, Гратилла, Аррия, Фанния345 — столько молний упало вокруг меня. Словно опаленный ими, я, по некоторым верным признакам, предугадывал нависшую надо мной гибель346.

(4) Этим поступком, о котором он трубит, я особой славы не заслужил, я только не вел себя постыдным образом. (5) Г. Музонием347, его тестем, я восторгался и был с ним — в меру своего возраста — близок; с Артемидором меня связывает тесная дружба со времени, когда я в Сирии был военным трибуном. Впервые тогда обнаружились во мне кое-какие неплохие задатки: я сумел понять, что передо мной или мудрец, или человек, очень похожий на мудреца и близкий к мудрости. (6) Среди всех, кто сейчас называет себя философами, ты едва ли найдешь одного-двух столь искренних, столь правдивых. Я не говорю уже о том, как терпеливо переносит он и холод, и зной, как неутомим в труде, как равнодушен к еде и питью, как умеет управлять взглядом и душой. (7) Все это велико — для другого, в нем это мелочи по сравнению с теми достоинствами, которыми он заслужил выбор Музония, наметившего в зятья, среди всех искателей и всех званий, именно его.

(8) Я вспоминаю об этом и мне приятно, что у других и у тебя он засыпает меня похвалами. Я боюсь только, как бы он не переступил меру: по своей благожелательности (я возвращаюсь к тому, с чего начал) он не умеет соблюсти меру. (9) Только в этом одном он, человек вообще здравомыслящий, иногда ошибается (ошибка, правда, благородная): он думает, что друзья его стоят больше, чем в действительности. Будь здоров.

12

Плиний Катилию Северу348 привет.

Я приду на обед, но вот мои условия: он должен быть прост, дешев и изобиловать только беседами в сократовом духе, но и тут в меру349. (2) Еще до рассвета появятся клиенты350, а наткнуться на них не прошло даром и Катону, хотя укоры ему от цезаря скорее похвала. (3) Он описывает, как люди, встретившись с ним, застыдились, стянув у него, пьяного, с головы плащ, и добавляет: «ты мог бы подумать, что не они застигли Катона, а Катон их»351. Можно ли было воздать Катону больше уважения? Даже пьяный внушал он такое почтение. (4) В нашем обеде пусть все будет в меру: и убранство стола, и расходы, и обед, и время, за ним проведенное. Мы не из тех людей, похвала которым сквозит и в порицании врагов. Будь здоров.

13

Плиний Воконию Роману352 привет.