Письма, телеграммы, надписи 1907-1926

Я — недалеко от Вас, в Alassio, — два часа езды от Ниццы. Поехал бы к Вам, но завтра жду Амфитеатрова и потом еще кое-кого, так что — не могу сдвинуться с места. Да и не очень здоров.

Не соберетесь ли сюда? Здесь превосходный пляж, хорошее купанье, тихо и недорого. Очень много ребятишек, и нет иностранца: Alassio — летний итальянский курорт, и люди ходят по улицам в купальных халатах.

Жду ответа, крепко жму руку.

А. Пеш[ков]

616 В. В. ВЕРЕСАЕВУ

9 [22] августа 1912, Капри.

22—9 авг. 1912, Капри.

Дорогой Викентий Викентьевич!

В пайщики я не пойду, издайте меня как «постороннего» автора. Рукописи на-днях вышлю Вам.

Очень прошу: назначить цену книге не дороже рубля, а также известить меня, когда — приблизительно — книга будет напечатана.

Буду весьма благодарен, если Вы познакомите меня с характером предполагаемых Вами сборников. Хотел бы знать, как отнесетесь Вы и Ваши товарищи к изданию сборников иноплеменной и областной литературы?

Можно очень быстро сорганизовать сборники произведений сибирских, белорусских и украинских писателей, латышский и татарский — казанских татар. Затем не трудно составить сборники грузинский, армянский, польский, финский и т. д.

Думаю, что это вполне своевременно в наши националистические дни, и было бы крайне важно, если бы за это дело ознакомления России с самою собой взялась не издательская фирма, из соображений коммерческих, а — товарищество великорусских писателей.

Это доброе и необходимое дело снова и быстро укрепило бы пошатнувшийся моральный и политический престиж русской литературы.

Сборники должны редактироваться коллективно, на местах, и каждому должен быть предпослан небольшой очерк по истории культуры данного племени.

Буде Вас интересует этот проект, я могу развить его более подробно, а также сообщу Вам имена и адреса заинтересованных этой идеей иноплеменных литераторов, дабы Вы списались с ними непосредственно.

Будьте здоровы, желаю доброго успеха! М[ария] Ф[едоровна] кланяется.

Немножко нездоров, извиняюсь за краткость письма.

А. Пешков

617 К. А. ТРЕНЕВУ

Август, не ранее 10 [23], 1912, Капри.

Дорогой Константин Андреевич!

Повесть Вашу я получил на три дня ранее Вашего письма, прочитал ее и отправил В. С. Миролюбову, как все рукописи, доставляемые для «Знания» и «Заветов».

Повесть — понравилась мне и по теме и по исполнению, хотя — местами — она могла бы быть несколько сокращена. Владыка — удался, но он слишком много думает текстами и — почти всегда — при этом сам себе напоминает, чей текст. О. ректор — довольно обычен, эпизодические фигуры — оригинальней.

Вообще же говоря — писать Вы стали лучше. Вам необходимо больше работать, и будет очень полезно, если Вы каждый день станете писать хоть по страничке, хоть по нескольку строк, добиваясь сжатости, выразительности и музыки в словах.

Сердечно желаю всего доброго!

А. Пешков

618 Р. М. БЛАНКУ

19 августа [1 сентября] 1912, Капри.

Уважаемый Рувим Маркович!

О воспоминаниях Шаляпина мне ничего не известно, не думаю, чтобы они были написаны, вероятно, это утка «Бир[жевых] вед[омостей]».

От дальнейшего сотрудничества в «Запросах жизни» я отказываюсь.

Мне трудно говорить о мотивах, побудивших меня к этому, но я не хотел бы, чтобы Вы смотрели на мой отказ как на каприз, и вот — кратко — то, что вызвало у меня впечатления, отталкивающие от журнала.

«Беспартийность» «З[апросов] ж[изни»] становится постепенно своеобразной партийностью без программы — худшим видом партийности: он дает широкий простор различным настроениям, но едва ли способен воспитать и организовать политическую мысль. Мне кажется, что большинство пишущих русских людей за последнее время забыло простые вещи: истина всегда там, где чорт, — налево; единственно творческая оппозиция есть оппозиция угнетаемых угнетателям, вся история человечества строилась на крови и костях демократии.

Засим — скажу откровенно, что был огорчен очень Вашим указанием на причины, помешавшие Вам поместить рецензию об изданиях Брокгауза — Эфрона, под редакцией Бикермана. Если помните, Вы не поместили рецензию эту «вследствие деловых и личных связей с редактором и издателем». Мотив для меня неубедительный: книги плохо изданы, небрежно редактированы и нелепо дороги, в то же время это очень нужные книги для русского читателя. Значит — необходимо сказать, что книги дороги и плохи.

Разные хорошие люди — ныне умершие — лет сто учили нас, что «деловые и личные связи» не должны стоять выше интересов общества.

Не обижайтесь на меня, Рувим Маркович, — уважая Вас, не могу промолчать о том, что мне кажется ошибочным. Поверьте, что, когда «Невская звезда», перечисляя разнородных сотрудников «Запросов жизни», намеренно молчит обо мне — мне это неприятно и даже более того — противно. Надо быть правдивым, это не трудно и совершенно необходимо.