Письмо

Проснулся я почти сразу после ухода соседей. За несколько минут до того, как стихли шаги по комнате. Мое пробуждение было каким-то невесомым, поднывающим. И сразу подумал о том, что через час-другой все наполнится людьми – коридоры, кухни, умывалки, курительные комнаты, и потому надо пропасть и побыстрее. От прихода утра нервы в миг раскалились, словно от тока тонкие проводки с большим сопротивлением, и были способны обжечь. Я наивно и малодушно мечтал, что все уладится как-нибудь без меня. Наши с нею двери разделяло каких-то несколько десятков секунд, полминуты – совершенное ничто. К таким испытаниям я не был готов и не имел представления о том, как себя вести в этих обстоятельствах, которые стороннему человеку, я допускаю, смешны и непонятны.

Поев немного холодного рагу, присланного мне недавно из дома, и выпив с пол кружки теплого чая с вареньем, я наскоро умылся, не встретив по пути ни одного человека. Но перспектива опять где-то пропадать до ночи только прибавляла мне слабости. Только бы пережить эту неделю! Я посмотрел в квадратное зеркало над столом: худое и потемневшее отражение глядело на меня в ответ. Помню, я еще вдруг подумал тогда, что, возможно, я тяжело болен, и все это видят, а не говорят мне об этом из вежливости. А иначе, почему временами я так слаб и так мутится порою в голове от чрезмерных движений, и нет аппетита толком, и ничего не хочется? Кто же знает, что со мною будет через месяц!? Я словно маятник – то преисполнен, то обескровлен; будто, когда я сплю, приходит вампир и выпивает жизнь, так что утром я неимоверно бледен и разбит, точно вовсе уже не спал несколько дней.

Я решил никуда не идти, а снова лег одетый и сразу почти снова уснул. Успевшая остыть подушка прохладно успокаивала и, постепенно нагреваясь от моей головы, делала приятным и уютным все мое ложе, укрытое зеленым, чуть грубоватым покрывалом. Перед самым сном я проверил замок и задернул шторы на нашем единственном окне. В тишине, минут через десять, я перестал ощущать, как полетело время вокруг.

Сквозь сон я слышал, как пришел <…>, и как потом он снова ушел, забыв запереть дверь. «Пускай! Ладно», – где-то в глубине отмахнулся я на это и снова пропал. Спустя время он вернулся с лекций, разделся, коротко скрипнув деревянной вешалкой; и начал, побрякивая посудой и мягко хлопая холодильником, готовить свой ужин, время от времени выходя из комнаты и снова возвращаясь. Когда он уходил, на пару минут становилось снова тихо, но вот я слышал его приглушенный шаг, после которого распахивалась дверь, и я погружался в его приготовления, которые мешались с моей полудремой. Несколько раз он подходил к своей кровати и садился, а я думал, что скоро высплюсь и невозможно будет снова уснуть – и что тогда делать? Тревога притупилась от долгой недвижимости. Я лишь укрылся, не открывая глаз, покрывалом, на котором до тех пор спал и теперь иногда позволял себе переменить положение, пользуясь возникающей краткой тишиной.

Очень возможно, что мой второй сосед и вовсе сегодня не придет, а останется у своей девушки. Тем, наверное, лучше. И мне снилось тут же, как он входит в своем белом медицинском халате и говорит, что сегодня и завтра он будет ночевать не здесь, а там, у нее, потом, как, ехидно улыбаясь, он лезет пальцами в дымящую тарелку к <…> и выуживает из нее горячий кусок картошки или пельмень и запихивает его в рот, посмеиваясь своей беспрепятственной выходке. <…>, привыкший к таким его манерам, молча продолжает есть, потом что-то говорит прощальное, и тот уходит. Становится снова тихо…Так что я даже могу слышать, как <…> стучит зубами, пережевывая очередной кусок.

«Зачем он так делает? Так жуют сумасшедшие – со стуком зубов друг о друга!» – думал я сквозь сонную пелену, ощущая голод. Еще затекала подо мной рука, и я ее почти уже не чувствовал, но потому не хотелось шевелиться ради нее.

И конечно моя душа широко распахнула глаза, а сердце остановилось, и я в миг вылетел из своего состояния, как джин из лампы, замерев над покрывалом, которое все продолжало скрывать почти с головой мое лежащее и все такое же неподвижное тело, когда на секунду опережая время, я услышал ее шаги. Я в мгновенье распознал их единственные из того коридорного шума, как поразившись от молнии. Все рухнуло в моей бедной голове, когда они стихли у двери, и раздался негромкий стук.

–– Да, – негромко ответил <…>, еще продолжая жевать, и под ним скрипнул стул – он немного отклонился назад.

Мне стало действительно нехорошо, и если бы я стоял, то как минимум сел бы. «Только бы не стали меня будить…», – успел я подумать и окончательно покинул тело.

Всякое следующее их движение я ловил и жарко вдыхал, словно не был отгорожен от них этим сносно обклеенным шкафом, прятавшим мою кровать и меня. Словно и не лежал в духоте с остановившейся кровью, а стоял невидимый в паре шагов от них и видел все.