Письмо

Она подумала, что сейчас делает Билли. Мучила ли его совесть и раскаяние за то, как бессердечно он с ней поступил? Она так сильно его любила и была уверена, что могла бы сделать его счастливым, если бы ей только дали шанс. И ее мать должна была проявить больше характера и не позволять отцу вот так выставлять ее из дома. Она по-прежнему была частью семью и была твердо намерена однажды в нее вернуться – вместе со своим ребенком.

Сэмюэл Скиннер в отчаянии сжимал руку жены, всеми фибрами души желая, чтобы она была жива. За последние сутки жизнь доктора бесповоротно изменилась. Он уже попрощался с единственной дочерью, которая с позором отправилась в Ирландию навстречу новой жизни. Он еле успел выставить ее из дома, пока этот Билли не пришел молить о прощении. Похоже, ему удалось убедить Мэйбл, что он хочет жениться на Крисси. Доктор Скиннер рассмеялся столь нелепой мысли. Нет уж, ребенка усыновят, и он исчезнет из их жизни навсегда. Он отпустил руку жены, поднялся и провел рукой по волосам. Он вспомнил слова Мэйбл, когда он сообщил ей о своих планах на ребенка. «Только через мой труп», – с вызовом сказала она тогда.

Он нагнулся к ее лицу и осторожно провел большими пальцами по ее щекам.

– Мэйбл. Мэйбл, пожалуйста, очнись. Прости меня, Мэйбл.

Он легонько потряс ее за плечи, прекрасно понимая, что это никак не поможет. Затем он приложил голову к ее груди, надеясь услышать мерное биение сердца, но грудная клетка была глуха и неподвижна. Он взял ее ладонь и почувствовал, как кровь остывает в ее жилах с каждой секундой, превращаясь в лед.

– Мэйбл, нет! Пожалуйста, не оставляй меня!

Он издал страшный первобытный крик, похожий на звериный рев, и в комнату тотчас вбежала медсестра.

– Доктор Скиннер, что случилось?

Доктор упал на колени рядом с кроватью.

– Ее нет, – прошептал он надломленным голосом. – Ее больше нет.

Доктор Скиннер вернулся домой к двум часам ночи. Он должен был бы чувствовать себя смертельно уставшим, но ему казалось, что он никогда больше не заснет. Он налил себе стакан виски и тяжело опустился в кресло. Лео скребся в заднюю дверь, просясь наружу. Доктор Скиннер подозвал его:

– Иди сюда, мальчик. Ты все, что у меня осталось.

Лео неторопливо подошел к нему и позволил доктору почесать себя за ухом.

– Остались только я и ты, Лео. Что же нам теперь делать?

Пес сел у ног хозяина и завилял хвостом.

Во всем, что случилось, был виноват Билли. Если бы Крисси не забеременела от него, то не была бы сейчас в Ирландии. И Мэйбл не выбежала бы из дома в таком возбужденном состоянии и, может, увидела бы машину, которая ее сбила. Если бы только Крисси никогда не встретила этого… этого… Доктор Скиннер швырнул стакан виски через комнату, и он разлетелся на мелкие осколки, оставив на стене золотистые подтеки. Лео поджал хвост и забился под стол. Доктор Скиннер откинул голову на спинку кресла и закрыл глаза. И речи не могло быть о том, чтобы сообщать Крисси о смерти матери. Она тут же примчится из Ирландии и бросится в объятия этого Билли. Нет, лучше оставить все как есть. Крисси была для него так же мертва, как и жена.

Глава 18

Крисси прожила на ферме два месяца, когда ее тетя заболела. Крисси сразу поняла, что что-то не так, потому что уже видела такие же симптомы у пациентов отца.

– Тетя Кэтлин, мне правда кажется, что вам лучше побыть в постели, а не бегать по двору. На улице холодно, вы сделаете только хуже.

– Как я могу лежать в кровати, когда столько работы? Не разводи суету бог знает из-за чего и дай мне спокойно работать. Я ни дня в своей жизни не болела. Выпью сегодня ложку рыбьего жира с солодом, и завтра буду здорова как лошадь.

Она закашлялась, отхаркнула собравшуюся в горле мокроту и выплюнула на землю зеленоватый сгусток. Крисси с отвращением отвернулась, успев заметить полоски крови, не предвещавшие ничего хорошего. Кэтлин била дрожь, и Крисси отвела ее к стене, придерживая за плечи, чтобы та могла на что-то опереться и восстановить дыхание. Земля промерзла, точно камень, и с каждым днем суровое дыхание зимы ощущалось все сильней. На лугу уныло стояли коровы, а курицы, которые обычно вольно бегали по двору, сбились в стайку, прижимаясь друг к другу и раздувая перья в тщетной попытке согреться.

– Тетя Кэтлин, – вновь начала Крисси, – мне кажется, вы серьезно больны. У вас может быть туберкулез. Я видела эти симптомы раньше, много раз.

Кэтлин вытерла глаза полинявшим платком.

– Чушь. Туберкулез – я даже слова такого не знаю! Как я могла подхватить болезнь, о которой даже не слышала?

– Слышали, тетя, просто вы, вероятно, называете это чахоткой.

На секунду Кэтлин задумалась.

– Как я сказала, я не болела ни дня в своей жизни.

– Тем более вам стоит отправиться в постель сейчас. Я помогу по хозяйству. Вы же знаете, как быстро я навострилась доить коров. К тому же, если я права, туберкулез очень, очень заразен. Вы же не хотите заразить Джеки и всех остальных? Да и я совершенно не хочу его подхватить – это очень вредно для ребенка.

Кэтлин приложила палец к губам и украдкой огляделась по сторонам при упоминании ребенка.