Письмо из ниоткуда

– Я было подумал, что балка на голову упала (в этом доме нельзя жить, он того гляди развалится), но нет. Камень окровавленный рядом с телом валяется. Им, скорее всего, долбанули. – Рома встал, услышав вой сирены. Но машина проехала мимо. – Как соседа звали, не знаешь? – Она покачала головой. – Идеальное место для убийства выбрано. С улицы не видно, что во дворе происходит. Людей почти нет. Камер поблизости тоже.

– Вообще-то обычно в это время люди есть. Сосо на балконе торчит, дышит свежим воздухом. Мать его во дворе белье развешивает. Каждый день и помногу. Откуда у нее столько? Или просто заняться больше нечем? А старый музыкант распахивает окно, чтобы создать сквозняк, и садится за пианино. Но играет редко. Просто ему нравится вид.

– Ты общалась с ним?

– Нет. Он даже не здоровается со мной. А я пыталась его поприветствовать. И по-русски, и по-грузински, и просто кивком. Но старик сквозь меня смотрит.

– Три потенциальных свидетеля преступления, и все как будто испарились.

Снова зазвучала сирена. И на этот раз машина подъехала к арке. Рома пошел навстречу полицейским.

Следующий час Алиса совсем не запомнила. Ей задавали вопросы, она отвечала. Роман держался рядом, пока его не увели, чтобы допросить отдельно. Комнату, которую занимал покойный, осматривали без них. Следствию нужны были понятые, и в этом качестве граждане другого государства не очень подходили. Перед тем как отпустить свидетелей, полицейские записали адрес, по которому смогут их найти.

– Это рядом, – кивнул головой симпатичный опер. Типичный грузин в представлении любого россиянина: кудрявый брюнет с орлиным носом и монобровью. – Минутах в десяти.

– Покойного ограбили? – спросила Алиса.

– С чего вы взяли? – Типичный грузин отлично говорил по-русски.

– Я слышала, как вы говорили о том, что при нем не нашлось ни кошелька, ни телефона.

– Вы понимаете наш язык?

– Хуже, чем вы наш.

– Я в русской школе учился. – Опер вернул паспорта ей и Роману. – На первый взгляд убийство совершено в целях ограбления. Но у нас в Тбилиси крайне безопасная обстановка. Тут можно оставить без присмотра телефон, сумку, незапертую машину – никто ничего не возьмет.

В этот момент его позвал коллега, и их разговор прервался.

– Ты так и не собралась, – заметил Рома.

– Боюсь заходить в дом.

– Труп уже вынесли.

– Знаю. И все равно не по себе. – Она поежилась, представив, как будет проходить мимо того места, где сидел мертвец.

– Давай я с тобой зайду?

– Можешь без меня это сделать? Ты не волнуйся, трусов, сушащихся на батарее, не найдешь. Прокладок и прочего тоже. На стуле стоит рюкзак, на вешалке кофта и штаны. У порога запасные ботинки.

– Это все?

– Да. Остальное тут. – Она хлопнула по котомке, с которой выходила из дома. – Документы, телефон, зарядные устройства, тетрадь со стихами… Ой, есть еще одна! На кровати лежит. Там же книжка, сборник рассказов Бунина. Это тоже мне нужно.

– Косметика, духи?

– Не пользуюсь. А зубную щетку давно пора выкинуть.

– Если я что-то забуду, возвращаться сама будешь, – предупредил он. Она закивала. – Ключи куда потом?

– Мне. Пока оставлю у себя.

Он удалился, а Алиса чуть отошла, чтобы не мозолить глаза оперативникам. Взгляд ее снова взметнулся вверх. Хозяйское окно опять привлекло внимание. Что с занавеской? Почему она ходит от ветра не целиком, а частично? Как будто кто-то ее изнутри отодвигает? Алиса перевела взгляд на веревки для сушки белья. На них висели полотенца разной степени затертости. Есть и ветхие, годные только на тряпки. Пожалуй, это они и есть. Рачительная Карина ничего так просто не выбрасывала. А над хорошими вещами тряслась, поэтому стираное белье без присмотра не оставляла…

Интересно, полотенца считаются ценными? Если да, то библиотекарша дома и приглядывает за ними. Но почему тогда не открывает? Полицейские звонили в дверь, но так ничего и не добились. Музыкант тоже не открыл. А он, по слухам, свой дом не покидает.

– Чем же он питается? – поинтересовалась Алиса у квартирной хозяйки, когда только заехала, и та ей рассказала о старожиле дома.

– С мини-рынка каждый вторник ему приносят овощи и сыр. По пятницам доставляют другие продукты из магазина. Но, если что-то срочно требуется, просит меня или Сосо. Не любит это, скрипит зубами, но обращается.

– У него совсем никого?

– Почему? Сестра есть, племянники. Живут не здесь, но приезжают. И к себе звали, да не едет.

Алиса тогда еще об обитателе конторы спросила. Но хозяйка буркнула: «Про жильцов я ничего не знаю!» И попросила Алису, если кто спросит, называться дальней ее родственницей. Помещения она сдавала нелегально, жильцов искала, расклеивая по району объявления, написанные от руки. Алиса оторвала его кусочек с телефоном, пришла, ужаснулась комнате, но согласилась ее арендовать, узнав цену. Сосед, очевидно, так же попал в их двор. Собирался прожить неделю, продлил пребывание еще на три и…

Так тут и остался!

Над ухом Алисы что-то хлопнуло. Она испуганно вздрогнула.