Письмо из ниоткуда

– Может, еще одну семью имел? – предположила Алиса.

– Тогда почему, уйдя из первой, не влился во вторую, а пустился в бега?

– Мало ли. Вдруг не приняли?

Все разом поняли, что пора закрыть тему. Они могут сколько угодно гадать, но так и не приблизятся к правде.

– Будем заказывать лобио? – сменил тему Роман.

– Давайте, – ответил ему Генрих. – И люля. Наемся до отвала, прежде чем уехать домой. – И с облегчением выдохнул: – Больше меня тут ничто не держит!

Часть третья

Глава 1

Старые руки, старые ноги, старые глаза…

Волосы тоже старые!

Они курчавятся и спадают на лоб. В волосах есть седина, но ее не так уж много. Про такие волосы говорят: соль с перцем… Но они все равно старые!

Гио расчесал их и спрятал под шапочку. Она закрывала голову целиком, опускалась на нос, закрывала уши. В этой фетровой шапочке Гио чувствовал себя моложе. Почему – сам не знал. Возможно, все дело в том, что ее ему, юному, презентовал дядя. Он был гордостью семьи, и любой его подарок воспринимался как нечто значительное. Другой родственник привозит магнитофон, ему всего лишь «спасибо», а дядя Малхаз вазочку всучит, обычную на первый взгляд, для садовых цветочков, так это чуть ли не священный дар!

Он был танцовщиком. Исполнял танцы народов Кавказа. Жил в Москве, а выступал по всему миру. Малхаз был гордостью не только семьи, но и всего грузинского народа. Красавец, умница, талант… Бабник! Скольких женщин он свел с ума, не сосчитать. Малхаз пытался, но сбился со счету и стал транслировать мысль, что главное не количество, а качество. Женился на дочке члена Политбюро ЦК КПСС. Но не смог пройти испытание верностью. Через семь лет был изгнан из семьи, ансамбля народного танца имени Моисеева, столицы и сослан в Тбилиси…

Гио тогда было двадцать два. Малхаз все равно оставался его кумиром. Танцовщик даже жил некоторое время в их доме и делил с племянником комнату. Тот уступил ему свою кровать, а сам ютился на раскладном кресле. Спать на нем была неудобно, ноги свешивались, а руки затекали, но Гио готов был терпеть любые неудобства, лишь бы Малхаз оставался его соседом. Но тот вскоре нашел себе женщину, опять из влиятельной семьи, и переехал к ней.

После сестры Гио вышли замуж и выпорхнули из семейного гнезда. Умерла бабушка, за ней прадед, который, как казалось, будет жить вечно, и остались в некогда шумном и многолюдном доме семьи Абашидзе всего трое жильцов – Гиоргий и его родители. Оказалось, что их квартира очень большая и можно выбирать любую комнату из двух освободившихся. Или переселиться на застекленную террасу, облюбованную прадедом. Но Гио остался в своей комнатушке. Он привык к ней и со временем полюбил. Да, тесная, узкая, с протекающим потолком, зато в ней имеется распашное окно во всю стену. А у окна стоит старинное пианино. Бабушка Гио играла на нем, потом мама. Обе женщины думали, что кто-то из внучек-дочерей унаследует музыкальный талант, но увы. Обе оказались лишенными какой бы то ни было творческой жилки. Одна стала математиком, вторая медицинской сестрой в хирургии. Хорошо хотя бы Гио природа одарила. Он с отличием окончил музыкальную школу, поступил в консерваторию, но… бросил ее уже на первом курсе! Завалил экзамены, ушел в армию, а когда вернулся на гражданку, понял, что хочет стать учителем начальных классов. И стал. Тридцать пять лет в школе проработал, но ушел на пенсию сразу, как исполнилось шестьдесят. Гио понял, что устал от детей. И не только маленьких, но и подросших. Тех, кого выпустил первыми, а это уже были дяди и тети. Поэтому он закрылся в доме и никого не принимал даже на День учителя. Бывшие ученики приходили с цветами, а он им не открывал. Гиоргий Ираклиевич закрывал окна ставнями, запирал двери, не включал проигрыватель и не играл на фортепиано. Он делал вид, что его нет дома.

Гио отошел от зеркала, не желая больше смотреть на старого человека в отражении. Вспомнив о том, что заварил себе чаю, последовал в кухню. Тоже длинная и узкая, еще и без окна, она была теплее остальных помещений. Почти все пространство кухни занимал длинный стол. За ним собиралась не только семья Абашидзе, но и коллеги родителей, соседи. Гости сидели на табуретах, потому что стулья не поместились бы. Если их всем не хватало, в ход шли доски. Положишь их на табуретки, и получается лавочка. Дети всегда сидели со взрослыми, а не как в некоторых семьях – отдельно. Им просто не могли накрыть отдельный стол!

Сейчас деревянная бандура только место занимала. Если бы Гио ее выкинул, то смог бы освободить пространство для современного гарнитура. Но он ничего не менял в квартире. Даже входную дверь, которая рассыпа́лась. Но он воров не боялся, а на внешний вид ему было плевать. Главное, дверь выполняет свою функцию, ограждает от незваных гостей. А еще на ней сохранился номерок и ручка с послевоенных времен. Их прибил к ней прадед, когда пришел с фронта. А воевал он в Первую мировую!