Письмо священнику

Леся опаздывала на работу, неправильно оформляла документы на вынос товара с завода и потеряла печать, когда последняя выходила из нашего помещения.

Печать нашлась на следующий день. Охранники, не заметившие, как лезли воры через форточку к директору в кабинет, позволившие Кириллу вынести мониторы, проявили бдительность на этот раз, обнаружили, что на двери нашего отдела висит бирка с оттиском социалистической пятикопеечной монеты, которую Лесе подсунули вместо сдачи.

Больше у меня оправданий перед руководством не было, ей грозило увольнение. Где она заработает деньги, имея двух малолетних детей? Оставалась надежда на бесхитростное обаяние девочки.

– Иди, и скажи Тамаре Федоровне, что увольняю тебя, что оправданий твоих слышать не хочу, плачь, проси, – учила я её.

Леся ушла. Минут через тридцать раздался телефонный звонок. Тамара Федоровна приглашала меня к себе.

– Елена Васильевна, дружок, я Вас понимаю, вы сердитесь на Лесю, но какая хорошая девочка.

– Не хочу этого слышать.

– Голубушка, прошу Вас, оставьте её в отделе, ну куда идти с двумя детьми?

– И не уговаривайте, она мне надоела своей расхлябанностью, – последнее слово – елей на душу «особистки».

– Под мою ответственность, а?

– Ну, если под Вашу, согласна.

Передо мной сидела пожилая женщина, пенсия такая, что приходилось исполнять «заказ»: «ловить мышей» на заводе. Мы с Тамарой Фёдоровной подружились с тех пор и обсуждали, разбушевавшейся у нее, гастрит, холецистит и дороговизну лекарств.

Изготовление фальшивок

Антоха совсем обнищал с крохотной зарплатой техника, запойным папашей и безответной матерью, изготовил, втихаря, на цветном принтере проездной билет. Контролеры в троллейбусе подделки не заметили, сканер и цветной принтер приобретали мы с Владом из числа лучших в городе. Стопку бумаги, на которой распечатали проездной, закупали для изготовления рекламы приборов завода.

После Антохи, такой же документ сделали все ребята для себя, подруг и родственников. Прошёл месяц, и за проездными к нам потянулась та небольшая часть завода, которая не имела льготный проезд по причине пенсионного возраста.

Идея напечатать приглашение в дом культуры принадлежала Севе. В городе гастролировала популярная музыкальная группа, билеты на концерт имели «неподъёмную» цену. Скинувшись, приобрели один, он имел несколько степеней защиты, изготовить копию взялся Кирилл, проявил непривычную сосредоточенность и терпение. Экземпляр получился – супер. Миновали контролеров успешно.

Посещение концертов за счёт завода вошло в правило. Однажды, ребята напечатали входных билетов больше, чем нужно, лишние попробовали продать. На следующий день, со смехом, показали мне фальшивые пятисотрублевые купюры, которыми с ними расплатились в давке перед входом на концерт.

Я предупредила их, что продажа поддельных билетов – уголовное преступление.

В это время из отпуска вернулись директор и начальница столовой, оба загорелые, отдыхали на Багамах.

Тарасик

С Надей, знакомой по старому месту службы, столкнулась неожиданно около метро. Обменялись опытом и впечатлениями и приготовились бежать дальше, как, вдруг, Надя пожаловалась: они с мужем не справляются с шестнадцатилетним сыном, Тарасиком, из техникума ушел, бездельничает, попал в плохую компанию.

– Ищу, куда бы его пристроить на работу, – сказала, как бы спрашивая, не возьму ли я сына на завод.

После поступления в институт мне удалось перевести Антоху с должности техника в инженеры без всякого на то основания, с одной целью: стимулировать стремление получить высшее образование, взглянуть на бытие отца с позиции достойного человека. Вакансия техника освободилась. Я предложила Наде прислать мальчика.

Так получили мы эльфа по имени Тарасик. Тоненький, невысокий, светлый, почти прозрачный, курносый, похожий на дух, но дух опасный, не лесов или полей, как его собратья прошлых лет, а жестокого города, заполненного наркотой, порнографией, проституцией малолетних.

К своим шестнадцати, он узнал и попробовал больше, чем хотелось бы его родителям, да и мне, как его начальнику, признаться, тоже. Смотрел на человека, и не верил, такой опыт во взгляде, что не приведи Господь.

Являлся на работу в синей или красной бейсболке, козырьком на затылке, в одном ухе – две серьги. Футболка или свитер – свободного покроя, джинсы едва держались на тоненьком тельце, штанины расходились в области колен.

«Права ли я была, что приняла во взрослый коллектив испорченного ребёнка? Приблизила или отдалила печальный финал?» – спрашиваю себя, по сей день.

Мальчик принимал работу за игру. Мы подключили его к проходной, оттуда получал, и задорно правил результаты посещений завода сотрудниками. Мы отмечали, как рабочий день, прогул матери, которая вывозила ребёнка в пионерский лагерь за город, уважаемого всеми старого инженера-конструктора, он, чтобы прокормить семью, выполнял на компьютере чертежи для небольшой мебельной фирмы и доставлял их заказчику. Несколько человек посетили выставку новых технологий, а директор отпустил туда только их начальника.