Письмо Виверо

Я тоже повернулся и помчался по тропе. Раздался выстрел. Пуля, отколов от дерева щепку, срикошетила и просвистела передо мной. Вслед за ней до меня донесся предупреждающий окрик.

Внезапно я понял, что слышу топот только собственных ботинок и, обернувшись, увидел распростертого на земле Гарри и чиклеро, приближающегося к нему с поднятой вверх винтовкой. Гарри сделал слабую попытку подняться на ноги. Но чиклеро уже стоял над ним с занесенной винтовкой, собираясь обрушить приклад на его череп.

В этой ситуации я не имел большого выбора. У меня в руках было мачете, поэтому я его бросил. Если мачете ударит человека рукояткой или плашмя, или даже своим чертовски тупым лезвием, этого должно быть достаточно для того, чтобы заставить его потерять равновесие. Но оно попало в чиклеро точно острием, глубоко вонзившись ему прямо под ребра.

Рот чиклеро открылся от удивления, и он с ужасом в глазах посмотрел вниз на широкое лезвие, торчавшее из его тела. Он издал сдавленный стон, который быстро прервался, и попытался поднять винтовку, выскальзывающую из его рук. Затем колени его подогнулись, и он упал прямо на Гарри, широко раскинув руки, скребя пальцами по земле, покрытой слоем сгнившей листвы.

Я не хотел убивать его, но я это сделал. Когда я подбежал, он был уже мертв, и кровь, подгоняемая последними затухающими ударами сердца, фонтаном хлестала из раны, окрашивая рубаху Гарри в красный цвет. Затем кровь остановилась, продолжая сочиться лишь тоненькой струйкой. Я откатил труп в сторону и нагнулся, чтобы помочь Гарри. — Ты в порядке?

Гарри прижал руки к своей груди.

— Боже! — прохрипел он. — Я просто раздавлен.

Я поднял голову и посмотрел на тропу, думая о том, слышал ли кто-нибудь выстрел, а затем сказал:

— Давай убираться отсюда — быстро!

Я взял в руки мачете, которое уронил Гарри и, врубившись в кустарник в сторону от тропы, углубился в джунгли на десять ярдов, затем помог перебраться Гарри, и он бессильно опустился на землю.

Его рот открывался и закрывался, и, нагнувшись вниз, я услышал, как он шепчет:

— Моя грудь — Боже, как она болит!

— Успокойся, — сказал я. — Выпей воды.

Я устроил его как можно более комфортабельно, а затем вернулся на тропу. Чиклеро был несомненно мертв и лежал в луже быстро густеющей крови. Я взял его под мышки, оттащил в кусты и забросал тело листьями, затем вернулся назад и попытался скрыть следы разыгравшейся здесь трагедии, присыпав землей пятна крови. После этого я взял винтовку и поспешил к Гарри.

Он сидел, прислонившись спиной к дереву, и его руки по-прежнему обхватывали грудь. Он поднял на меня свои тусклые глаза и сказал:

— Я думаю, это все.

Я присел рядом с ним.

— Что случилось?

— Это падение — оно прикончило меня. Ты был прав; я думаю, сломанные ребра проткнули мне легкие. — Из уголка его рта сбежала вниз струйка крови.

Я воскликнул:

— Более мой! Почему ты ничего мне не сказал? Я думал, что у тебя просто кровоточат раны во рту.

Он криво усмехнулся.

— Что бы от этого изменилось?

Возможно, что ничего бы не изменилось. Если бы даже я знал об этом, то все равно не смог бы сделать ничего кроме того, что сделал и так. Но Гарри, должно быть, испытывал мучительную боль, когда пробирался через джунгли с пробитыми легкими.

Его дыхание сопровождалось страшным спазматическим присвистом.

— Не думаю, что я смогу добраться до Уашуанока, — прошептал он. — Ты должен идти один.

— Подожди! — воскликнул я и вернулся к телу мертвого чиклеро.

У него была с собой большая фляга, в которую вмещалось примерно полгаллона воды, и еще он нес рюкзак. Я обыскал его карманы и нашел там спички, сигареты, зловеще выглядящий кнопочный нож и еще кое-какие мелочи. Рюкзак содержал некоторые предметы одежды, не очень чистые, три банки говяжьей тушенки, плоскую буханку хлеба размером с обеденную тарелку и кусок вяленого мяса.

Я забрал все эти вещи и вернулся к Гарри.

— Теперь мы можем поесть, — сказал я.

Он медленно покачал головой.

— Я не голоден. Уходи поскорее отсюда, слышишь? Пока у тебя еще есть время.

— Не будь идиотом, — возмутился я. — Я не собираюсь бросать тебя здесь.

Его голова упала на бок.

— Поступай, как знаешь, — сказал он и судорожно закашлялся, его лицо исказилось в агонии.

Только тогда я понял, что он умирает. Лицо его сильно осунулось, резко обозначились скулы, и теперь вся голова походила на череп. Когда он кашлял, из его рта вылетали капельки крови, покрывая ржавыми пятнами зеленые листья. Я не мог просто уйти и оставить Гарри одного, независимо от того, какая опасность грозила мне со стороны чиклерос, поэтому я стоял рядом с ним и пытался его приободрить.

Он отказывался от пищи и воды, и у него начался бред; но примерно через час он пришел в себя и к нему вернулась способность говорить осмысленно. Он спросил:

— Ты когда-нибудь был в Туксоне, Джемми?

— Нет, не был.

— А ты сможешь там побывать?

Я сказал:

— Да, Гарри, я обязательно побываю в Туксоне.

— Повидай мою сестру, — попросил он. — Расскажи ей, почему я не вернулся.

— Я сделаю это, — пообещал я.