Пистоль и шпага

— Отдыхайте, Иван Николаевич! — улыбнулась раненому. Тот ответил такой же улыбкой. Груша отступила от кровати и обвела комнату взглядом. Раненые смотрели на нее. В их взорах читалось обожание.

— Просьбы, пожелания, господа? — спросила Груша.

— Приходите к нам почаще, Аграфена Юрьевна! — сказал гусарский ротмистр, занимавший койку у окна. — Вы словно луч солнца, которую освещает нашу юдоль страданий, привнося в нее радость и восторг души.

— Куда уж чаще! — улыбнулась Груша. — Каждый божий день у вас. Прощайте, господа! Поправляйтесь!

Подхватив корзинки: одну с использованными салфетками и бинтами, другую — со свежими и лекарствами, она вышла из комнаты. В коридоре поставила у стены корзину, в которой были использованные бинты — служитель заберет, со второй в руке двинулась к лестнице. Но спускаться не стала, постучав в дверь начальника лазарета. Услыхав «Войдите!», потянула за ручку двери.

— Не помешала, Карл Фридрихович? — спросила хозяина кабинета, который увидев гостю, встал из-за стола. — Я только оставлю это, — она вытянула на руке корзинку.

— Как вы можете помешать, Аграфена Юрьевна! — ответил начальник лазарета и, подскочив к молодой графине, забрал у нее корзинку. — Как ваш обход? Как раненые?

— Хорошо, — ответила Груша. — Прямо на удивление.

— Я рад, — сказал лекарь и поставил корзинку на комод. — Присаживайтесь, Аграфена Юрьевна! Хотел с вами поговорить. Или вы спешите?

— Нет, Карл Фридрихович! — помотала головой Груша. — С удовольствием побеседую.

Начальник лазарета помог ей сесть на стул, сам устроился напротив.

— У меня для вас вести, — сказал значительно. — Как дурные, так и добрые. Начну с тяжких. Про сражение под Бородино слыхали?

— Немного, — вздохнула Груша. — Говорят, много погибших.

— Это так, — кивнул лекарь. — Еще больше раненых. Поначалу их отвезли в Москву, но ту сдали неприятелю.

— Боже! — Груша прижала руки к груди.

— Увы! — качнул головой лекарь. — Почему так вышло, не моего ума дело. Остается надеяться, что светлейший знает, что делает. Наши генералы заручились согласием французов забрать из Москвы русских раненых[51]. Сейчас телеги с ними на пути к Твери. Будет много работы. Придется освобождать комнаты.

— А раненые? — спросила Груша, опустив руки.

— Как вы верно заметили, идут на поправку. Распределим их по дворянским и обывательским домам. Многие из жителей города уже выразили желание принять раненых защитников Отечества. Никто не останется без призрения. А мы займемся теми, кому помощь нужней. Не откажетесь?

— Что вы! — Груша помотала головой.

— А теперь вести для вас. Я получил письмо от приятеля, служащего при подвижном госпитале действующей армии. Среди прочего он поведал одну историю. Слыхали о ранении князя Багратиона?

— Мельком, — сказала Груша. — Подробностей не знаю.

— Так я вам расскажу. Князь получил пулю в грудь при нападении польских уланов. Егеря отбились от них, и случившийся там подпоручик из егерей оказал Багратиону первую помощь.

Груша вновь прижала руки к груди.

— Имени подпоручика мой приятель не привел, но сообщил о любопытных обстоятельствах. Этот офицер, как выяснилось, в прошлом был лекарем, который сменил скальпель на шпагу. Помощь, кою он оказал князю, оказалась на редкость умелой, что подтвердил позже директор медицинского департамента военного министерства, действительный статский советник Виллие. Благодаря этому князь остался жив и, говорят, непременно вернется в строй.

— Это он! — воскликнула Груша. — Платон Сергеевич — единственный офицер в нашей армии из лекарей. К тому же подпоручик и егерь. Что с ним?

— После этого случая он уехал вместе с Виллие в Петербург по именному повелению. Зачем, мой приятель не знает, но сражение еще шло. А вот дальше забавно, — лекарь улыбнулся. — Этот поспешный отъезд уберег подпоручика от больших неприятностей. Очнувшийся Багратион крепко ругал его и даже пообещал при встрече оторвать голову.

— За что?

— Подпоручик опоил его настойкой лауданума, вследствие чего князь уснул, и очнулся только на следующий день. К тому времени битва завершилась, наша армия отступила, а Багратиона везли в Москву. Но уже не командующим Второй армией, поскольку на его место Кутузов назначил Дохтурова. Понятно, что это не обрадовало князя. Приятель пишет, что все лекари гадают: опоил ли подпоручик князя настойкой случайно или же не рассчитал дозу?

— Он не мог ошибиться, — покачала головой Груша.

— Вот и я так думаю, — согласился начальник лазарета. — Приятель придерживается похожего мнения, более того, хвалит подпоручика, считая его спасителем Багратиона. Не случись так, князь непременно продолжил бы командовать армией и неизбежно умер: ранение у него тяжкое. Сломано ребро, контузия внутренних органов. В таких случаях раненым предписывают строгий покой. Вам понравилась история?

— Благодарю, Карл Фридрихович! — сказала Груша. — Вы необыкновенно порадовали меня. Платон Сергеевич жив и находится в безопасности. Не знаю, зачем его отправили в Петербург, но там нет войны.