Пистолет и Роза (СИ)

— Дочь, — Пирс обращается к девушке. — Это Зимний Солдат. Амии, ты будешь работать с ним некоторое время, пока Марго и Дин находятся на задании.

Дочь, как назвал ее мужчина, вздрагивает при упоминании своего имени. Она находит это диким. Я солидарен с ней в этом.

Замечаю слегка заметный кивок Пирса. Пора.

Девушка протягивает мне правую руку для рукопожатия. Выученными движениями я выполняю захват и, чуть наклонившись, перебрасываю легкое тело через плечо, направляя вниз. Девушка ударяется об пол, но тут же встает и занимает боевую позицию. Серия из точных коротких ударов в корпус. Это как укусы назойливых комаров — не больно, но в то же время не так уж и приятно.

Левую скулу пронзает острая боль, которая была спровоцирована хуком слева. А она неплохо бьет.

Толкаю девушку на пол; она ударяется лопатками о жесткий мат, лежащий на полу, зажимая ее руки своими.

Глаза в глаза. Она не хочет сдаваться, поэтому перекатывается и оказывается сверху. Я повторяю ее движения. Мы как юла вращаемся по полу, не в силах уступить друг другу.

Оказываюсь сверху — сидя на ее бедрах, и сжимаю горло Дочери бионической рукой. Она тянется к моей спине, и, наконец, добирается пальцами до места прикрепления бионики — боль обжигает руку, заставляя ослабить хватку.

— Хватит! — командует Пирс. — Устроили тут представление! Всем работать, чего застыли!

И только я вижу огонек, блеснувший в его глазах.

Пирс любит зрелища, и сейчас он вполне доволен увиденным.

Люди в белых халатах, как сварливые тараканы разбегаются в сторону, стоит мне на них посмотреть.

— Джеймс, открой эту чертову дверь или я ее выломаю! — орет Амелия, толкая запертую на ключ дверь.

Поднимаю взгляд на дверь. Я не хочу ее открывать.

— Амелия, уйди, пожалуйста, — произношу я ровным тоном, ложась на спину.

— Нет. Я хочу поговорить, — не унимается она, стукнув по двери.

— Ты и так много говоришь, — фыркаю я, подкладывая руку под голову. — Мне нужно побыть одному. Оставь меня. Пожалуйста.

Слышу тихий вздох за стеной, и отдаляющиеся шаги. Возможно, если она и родственница Стива, то не в полной мере пошла в него — он бы выбил дверь и зашел.

Спасибо, Амелия.

В памяти смутно проскальзывают эпизоды из воспоминания. Но собрать это в одно действо у меня не получается.

В этот раз голова так и не перестает болеть. Тугой обруч, сдавливающий мозг, прочно закрепляется у меня на висках и все также мешает вспомнить.

Отчетливо помню лицо профессора Золы. Его водянистые глаза, всегда скрытые под очками и голос, который нельзя забыть.

«Он лучший из лучших», «Отличная работа, Зимний солдат!», «Наемный убийца», «Игрушка ГИДРЫ», «Обнулить«… его слова водоворотом влетали в голову, желая разорвать ее на части.

За окном идет дождь. С утра была лишь морось, сейчас он расплескался на славу. С улицы тянет прохладой, но мне не хочется вставать.

Слишком многое меня заставили забыть. ГИДРА выкинула мою память на помойку. Я хочу вспомнить все, что меня заставили забыть.

— Джеймс? — тихий голос из-за двери. — С тобой все нормально?

Открываю глаза. Все тело затекло от лежания долгое время в одной позе, но голова больше не болит. Я заснул прямо на полу. Сон был тяжелый, но нужный.

— Да, — вздыхаю я, приподнявшись. — Я спал.

— Откроешь дверь? — с надеждой спрашивает Роджерс.

Я уверен, она переминается с ноги на ногу. За те недели, что я поселился с ней по соседству, я выучил все ее замашки.

Нехотя поднимаюсь и сонно потираю глаза.

Подхожу к двери, косясь на разбитый мною деревянный косяк — выглядит ужасно, и открываю дверь.

Амелия накинула поверх своей одежды кожаную куртку.

— Куда ты идешь? — спрашиваю я, прежде чем она успеет мне что-то сказать.

— Не я, а мы, — произносит она на выдохе. — Собирайся. Мы уезжаем.

— Куда? — вопрошу я, опираясь на дверь. — Что-то случилось?

— Случилось, — отвечает она ровным тоном. — Мы летим в Нью-Йорк.

— Ладно, — киваю. — Дай мне десять минут.

— Самолет в шесть тридцать, — говорит она, разворачиваясь. — Как соберешься, приходи на кухню.

Я тихо кашляю.

— Не бойся, — усмехается она. — Я заказала пиццу.

Методично складываю вещи, которые с легкостью помещаются в рюкзак. Кидаю его на кровать и иду на кухню, где меня уже ждет Роджерс.

— Вот, — указывает она на коробку. — Ты ничего не ел весь день.

Амелия старается вести себя непринужденно, будто ничего и не было, но я чувствую это напряжение между ею и мной.

— Ты наверняка тоже, — произношу я, садясь на стул.

Она улыбается, поворачивая голову в сторону.

— Будешь чай? — спрашивает она, глянув на чайник.

— Пятичасовой чай? — интересуюсь я, посмотрев на настенные часы — без пяти минут пять.

— Мы все еще в Лондоне, поэтому да, пятичасовой чай, — усмехается девушка. — Так будешь?

— Надо отдать честь Англии, — подняв руку к виску, я «отдаю» честь двумя пальцами.

— Тогда я приготовлю тебе особенный, — она улыбается чему-то своему и начинает доставать что-то из шкафчиков.