Питбуль для училки

– Нико… – каркнул мужнин дружок и тут же обвис и повалился после неуловимого удара по шее, а невыносимо стремительный Миша встретил ломанувшегося на него Сергея ударом в челюсть.

У меня от шока и рот открылся. Михаил двигался так, будто не просто знал наперед каждое действие противников, но они еще и были бесконечно медлительны для него.

– Лен, ну я же просил, – умудрился он еще и на меня отвлечься. – Маленькая, брось мусор и иди уже на улицу.

– Только попробуй, сука! – рявкнул муж, сплевывая кровь на пол. – Выйдешь отсюда – и тебе п*здец! И родителям твоим! И тебе, гондон тупой, п*здец! Ты смерти легкой просить еще на коленях будешь. На кого полез…

Короткий, почти неуловимый для моего зрения удар в живот оборвал его угрозы, но не остановил совсем. Сергей бросился на Михаила, продолжая плеваться кровью и угрозами, но мгновение спустя муж опять очутился на грязном полу подъезда.

– Лена-а-а! – позвал меня, словно примороженную к месту, Михаил. – Давай, вперед.

У него даже дыхание не сбилось, и в голосе ни капли нервозности и напряжения, и это тогда, когда я за эту максимум минуту пролетевшую чуть от страха не скончалась. Опомнившись от его оклика, я таки пошла на трясущихся ногах к входной двери.

– Не смей, тварь! – снова рванулся с четверенек муж. – Только выйди отсюда, и я твоих родителей заставлю смотреть, как мы тебя все по кругу во все щели пустим, а их на твоих глазах на куски ре…

– Захлопнись! – Михаил вздернул Сергея за грудки и стал бить… ну вот теперь, очевидно, по-настоящему. Четкие, короткие удары, от которых моего мучителя швыряло, и он взвывал от каждого. – Лена, вон!

Выскакивая уже на улицу, я услышала тошнотворный влажный хруст и жуткий вопль мужа. А спустя секунд тридцать еще один. Я шарила ошалевшим взглядом по двору, выискивая тех, кто стал свидетелем всего этого ужаса. Но на лавочках сейчас никого не было, а на детской площадке все хранили невозмутимость. То ли не слышали, то ли нарочно игнорировали. Не прошло и двух минут, как Михаил вышел из подъезда с моей сумкой и кивнул мне в сторону парковки. Галантно открыл дверцу, усаживая на пассажирское. Закинул сумку, сел за руль. Наклонился, поцеловав меня в скулу, одновременно доставая из бардачка пачку салфеток. И все это неторопливо, с легкой полуулыбкой. Будто ничего такого и не случилось и нам не надо скрываться… ну, наверное, с места преступления.

– Прости за это, – сказал он, протирая от крови руки. – Не при тебе это надо было.

– Сергей… он…

– Жив. Еще. Но руку поднять на кого-нибудь сможет ой как не скоро. Ну все, поехали домой, маленькая.

Глава 19

Едва тронувшись, я первым делом набрал Боева, деля свое внимание между дорогой и отслеживанием состояния Лены. Рвануть ее может запросто и в любой момент.

– Отбой всему, нашлась, – сообщил алекнувшему в ответ Андрею.

Он ментовскими связями воспользовался, чтобы повсюду ориентировки и на ее тачку, и на саму Лену разослать.

– Цела? Помощь какая нужна? – без реверансов спросил тот.

– Цела. С остальным видно будет.

– Ясно. На связи.

– Боев!

– М?

– Я Серого поломал, – отчитался ему, заодно и предупреждая, что встрял уже безвозвратно.

– Ждем терки со свановскими? – почти равнодушно спросил мой собеседник.

– Есть вероятность.

Само собой, я не представлялся и в качестве жеста вежливости визиток недоуркам этим не оставлял. Но земля круглая, и я же их не насмерть угандошил, искать, стало быть, будут.

– Понял. Серому туда и дорога. Мне тут про эту падлу друзья из ментовки такого порассказали… За ним шлейф в километр и все по тяжким статьям, но никакой доказухи и свидетелей. У*бок на всю башку отмороженный. – Как же ты, Лена, с ним столько жила-то? Хотя натура человеческая – та еще причудливая херня. Вон всякие маньяки через одного были прекрасными мужьями и отцами заботливыми и для всех вокруг приличными людьми.

Да случилось мне повидать, когда живет себе обычный человечек, чуток с гнильцой, но не критично, а только нюхнет власти над кем послабее и безнаказанности – и как подменяет его кто. В зверя практически мгновенно обращается.

Не убить ублюдка прямо там, оставив просто мерзкой кучей изломанной мной, но гнилой изначально плоти, – вот что было неимоверно тяжело. Будучи в курсе всех околокриминальных заморочек, я твердо знал, что пока он жив, хоть и искалечен, ментов никто не привлечет. Разборки чинить могут явиться, и, скорее всего, явятся его подельники или даже, учитывая все обстоятельства, сам Сван, но нет тела – нет дела, а вот при его наличии официального расследования не избежать. А в мои планы не входило ни самому садиться, ни Лену в виток новых неприятностей вовлекать. Хватит с нее всякого говна, со мной она его забыть начисто должна будет, а не познавать новые нюансы. Так что да, я поломал хорошо Серого. Бил на результат, как только она вышла из подъезда, ломая кости, круша суставы, а не просто делая больно. Это не, мать его, акт устрашения и физическое внушение. Это месть за каждую каплю боли, что мразь эта паскудная причинила моей женщине. Моей. С той самой ночи на берегу.