Питер Пэн и Венди. Дети воды. Ветер в ивах

Чтобы выполнить распоряжение, им пришлось разложить мистера Тоуда на полу, при этом он отчаянно лягался и по-всякому их обзывал. Дядюшка Рэт сел на него верхом, а Крот снимал с него один за другим предметы шофёрского наряда, затем его снова поставили на ноги. Хвастливой самоуверенности мистера Тоуда порядком поубавилось после того, как с него были сняты его прекрасные доспехи. Теперь, когда он снова был просто мистер Тоуд, а не Гроза Дорог, он тихонечко подхихикивал, переводил умоляющий взгляд с одного на другого, и казалось, что он отлично понимает, что происходит.

– Ты великолепно знал, что этим должно рано или поздно кончиться, Тоуд, – сурово объяснил ему Барсук. – Ты пропустил мимо ушей все наши предупреждения, ты продолжаешь транжирить деньги, которые тебе оставил отец, ты создаёшь нам, зверям, плохую репутацию в окрестностях своей бешеной ездой, авариями и скандалами с полицией. Независимость и всё такое прочее – это прекрасно. Но мы, звери, никогда не позволяем своим друзьям вести себя по-дурацки сверх известного предела, а ты до этого предела уже дошёл. Ты, конечно, во многих смыслах хороший парень, и я не хочу обходиться с тобой уж слишком жестоко. Я сделаю ещё одну попытку заставить тебя образумиться. Ты выйдешь сейчас со мной в курительную комнату, и там ты услышишь кое-что о себе самом. И мы поглядим, когда ты оттуда выйдешь, будешь ли ты тот самый Тоуд, который туда вошёл.

Барсук взял его крепко под руку, повёл в курительную комнату и закрыл за собою дверь.

– Из этого не будет толку, – сказал дядюшка Рэт презрительно. – Разговорами его не вылечишь. Он на словах пообещает что хочешь.

Они уселись в кресла поудобнее и стали терпеливо ждать. Через закрытую дверь им слышалось жужжание голоса Барсука с подъёмами и падениями волн его ораторской речи. Постепенно они заметили, что его проповедь стала прерываться глубокими всхлипываниями, вырывавшимися, видимо, из груди их приятеля мистера Тоуда, существа мягкосердечного и нежного, которого легко было наставить – в данный конкретный момент – на любой истинный путь.

Через три четверти часа дверь открылась и в комнату вернулся Барсук. Он вёл за лапу обмякшего и ослабевшего хозяина дома.

Кожа на нём обвисла мешками, ноги подкашивались, щёки были изрыты бороздами от слёз, в изобилии пролившихся в результате трогательной беседы, которую с ним провёл дядюшка Барсук.

– Сядь сюда, Тоуд, – сказал дядюшка Барсук мягко, указывая ему на стул. – Друзья мои, – продолжал он, – я счастлив известить вас, что Тоуд наконец осознал ошибочность своего поведения. Он искренне раскаивается в неправильных поступках, совершённых в прошлом, и он обещал навсегда расстаться с автомобилем. Он дал мне честное слово.

– Это прекрасные новости, – заметил Крот серьёзно.

– Да, действительно очень хорошие новости, – вставил дядюшка Рэт с сомнением, – если только… если только…

Говоря это, он очень пристально посмотрел на мистера Тоуда и заметил у того нечто в печальном глазу. Точно этот глаз взял и незаметно подмигнул.

– Теперь осталось сделать ещё только одну вещь, – заметил удовлетворённый Барсук. – Тоуд, я хочу, чтобы ты перед лицом находящихся здесь друзей торжественно повторил то, с чем ты полностью только что согласился там, в курительной комнате. Во-первых, что ты сожалеешь о том, что ты натворил, и что ты понимаешь всю глупость своего поведения.

Последовала долгая-долгая пауза. Тоуд в отчаянии переводил взгляд с одного на другого, но звери ждали в мрачном молчании. Наконец он заговорил.

– Нет, – сказал он, слегка надувшись, но твёрдо. – Я не сожалею. И вовсе это не было никакой глупостью. Это было просто замечательно!

– Что? – закричал поражённый Барсук. – Ты, сума перемётная, разве ты только что не сказал там…

– Да, да, там, – сказал Тоуд нетерпеливо. – Я мог бы сказать что угодно – там. Ты так красноречив, дорогой Барсук, и так трогательно говоришь и так убедительно, и формулируешь всё так ужасно здорово, ты можешь из меня верёвки вить – там, и ты это прекрасно знаешь. Но я после обдумал кое-что, мысленно вернулся к разным событиям, и я нахожу, что нисколечко не сожалею и не раскаиваюсь, так что было бы просто совсем нехорошо говорить, будто я сожалею, когда это не так, ведь верно?

– Значит, ты не даёшь обещания больше не прикасаться ни к одному автомобилю?

– Ну конечно нет! – отозвался мистер Тоуд с жаром. – Совсем наоборот, клятвенно вас заверяю, что как только увижу какой-нибудь автомобиль, то я – би-би! – тут же на нём и укачу!

– Не говорил ли я тебе? – обратился дядюшка Рэт к Кроту.

– Ну хорошо, – сказал дядюшка Барсук, поднимаясь. – Раз ты не поддаёшься уговорам, попробуем, чего мы сможем достичь силой. Я всё время опасался, что этим кончится. Ты часто приглашал нас, всех троих, погостить у тебя, Тоуд, в этом твоём прелестном доме. Так вот, мы принимаем твоё приглашение. Когда мы как следует наставим тебя на путь истинный, мы, может, и съедем, но не раньше. Ну-ка, тащите его наверх и заприте в спальне, пока мы тут обо всём договоримся.