Пицца с мандаринами

По голосу Лианг понял, что это тот самый человек, который ему звонил. Он поднялся со скамейки, отбившись от детей прощаниями и пожеланием хорошего Нового года. Поспешил за мужчиной и вскоре оказался возле павильона МоМо. Немного испугался: неужели с ней что-то случилось? Но тут же заметил фотографа и нескольких незнакомцев, позирующих на фоне жующей бамбук, пандочки. Мужчина остановился.

– Вон там наш фотокорреспондент.

– Простите, – остановился рядом Лианг, – вы бы могли повторить мне мою задачу?

– Да, конечно, – совершенно не смутился Сергей. – Это студенты. Они хотят сделать репортаж для университета. Вообще, они какие-то там победители молодежного форума про экологию и окружающую среду. В общем, одним из подарков была организация эксклюзива для их студенческого ресурса. Под Новый год они сами напросились. Хотят, чтобы фото отличались от обычных в Сети. Говорят, зоопарк в Новый год – это интересно. Как животные и работники встречают праздник, так сказать. Ну, мы и пошли навстречу. А я потом сижу, проходной им оформляю, и думаю: у нас же китаец есть интересный. Ну, я вам и позвонил. Вдруг поможете ребятам. С эксклюзивом.

– Да, я понимаю, – ответил Лианг, хотя утренняя беседа плохо была им понята. – Я хочу знать, что именно мне рассказывать.

– О! Да откуда ж мне знать! – махнул рукой Сергей. – Вы идите к ним. Все и объяснят.

– Хорошо, – поклонился Лианг и зашагал в сторону студентов.

Знакомились с ним с большим интересом, много фотографировали. Лианг никогда не любил, когда его фотографировали незнакомцы. Он редко себе нравился и сам как-то привык правильно позировать, привык видеть, как он выглядит в камере. Чужим надо было довериться, раскрепоститься и принять тот факт, что можно выглядеть глупо или неопрятно. Однако отказать студентам он не мог. Не позволяло то, что уже согласился, и воспитание. Но после достаточно стандартной фотосессии чувствовал себя выжатым, как лимон. А когда начались вопросы, то совершенно растерялся. Студенты все время уводили разговор в сторону его частной жизни. Он не был готов и изрядно утомился подбирать слова. К тому же рассказывать было особо нечего. Вся его жизнь – это работа. Он сам себе казался невыносимо скучным и совершенно не хотел делиться с миром своей ординарностью и серостью. Одиночеством. Лианг понял, что до тошноты одинок.

Потом он говорил о МоМо. Это слегка улучшило настрой, и он даже поулыбался, когда их фотографировали вместе. Подтянулись киперы, и студенты переключились на них. Лианг взглянул на часы. Ему нужно ехать в аэропорт уже через два часа. Написать Жене или нет? Написать позже? Написать, когда сядет в самолет? Насколько вообще уместно ей писать? Сегодня русские встречают Новый год. Возможно, она в кругу семьи или… Он не хотел завершать свою мысль.

Неожиданно Лианга пригласили на чаепитие. Он аж переспросил. Рассказали, что коллектив зоопарка торжественно пьет чай и провожает старый год. Опять. Странно, но Лианг согласился. В этом чаепитии он увяз, словно муха в варенье. Оно тянулось, его угощали, потом каждый что-то говорил, вручали какие-то шутливые грамоты, потом еще говорили, потом резали торт и пели песни. Лианг косился на часы: ему еще вещи забирать, такси уже заказано. Нервно улыбался и кланялся, говоря по-русски поздравления и пожелания. Наконец, все закончилось. Он почти бежал из зоопарка, понимая, что такси на Захарьевкую ему ждать не менее двадцати минут. Его подловил улыбающийся Максим.

– Подбросить?

– Да, если тебе не трудно.

Максим был, скорее, рад. Много болтал про праздничное настроение. Ничего похожего Лианг не чувствовал. Спешил и сейчас даже позабыл про Женю.

Когда они подъехали, времени осталось всего ничего. Лианг поспешно выписался из номера и вышел на улицу. Его никто не ждал.

Он открыл приложение такси. Водитель на месте. Лианг смотрел перед собой и не видел ни одной машины, хоть сколько-нибудь похожей на такси. Позвонил. С трудом разбирая речь таксиста, он понял, что тот остановился где-то во дворе. Пытался говорить на английском, но становилось только хуже. Лианг очень надеялся, что машина во дворе Египетского дома. Однако таксист что-то говорил и говорил. Лианг подумал, что общаться, а тем более ругаться с ним у него не хватит ни энергии, ни словарного запаса, ни терпения разбирать сказанное. Он согласился подойти. Еще раз уточнил, где стоит такси, и побрел искать во дворы.

Во дворе Египетского дома машины не было, но, кажется, Лианг стал понимать, где горе-таксист припарковался. Прошел еще и еще, заплутав немного на засыпанных снегом тропинках, и, проходя мимо мусорных баков, услышал писк.

«Крысы», – решил Лианг и поспешил к своей машине, которая должна была его ждать в двадцати метрах от баков.