Пиво для Сталина. Очерки, беседы, размышления

Надо признать, что немецкая военная машина совершала свои действия очень последовательно. Гитлер все рассчитал точно: Рейнская область, затем Чехословакия, потом Австрия — я имею в виду шаги до нападения на СССР. Пакт со Сталиным был всего лишь временным решением, и я не думаю, что Гитлер собирался его соблюдать. Но он совершил огромную ошибку, напав на Советский Союз в июне 1941 года. Он ведь тогда еще не завоевал Англию. И если бы он сначала покончил с Европой, не знаю, чем бы это обернулось для СССР. И что удивительно: Гитлер не воспользовался помощью японцев. А ведь у японцев была колоссальная армия! Но Гитлер даже не предложил им поучаствовать в двойном охвате Советского Союза.

И тут великий режиссер неожиданно заговорил о человеке, который совершенно неизвестен в России, но который был очень почитаем в Америке и мог повернуть ход истории совсем в иную сторону. Речь зашла о вице-президенте США Уоллесе.

— После всего, что я прочел, у меня сложилось впечатление, что Генри Уоллес был отличным вице-президентом США. Он проделал огромную работу, был великолепным министром сельского хозяйства. Однако у Уоллеса не было политического чутья, и он не особо умел вести переговоры, к тому же был идеалистом. Несмотря на это, Уоллес был очень популярен: в 1944 году 65 % членов демократической партии Америки склонялись именно к его кандидатуре на пост президента США. А за Трумэна были лишь 2 %. К тому моменту, как главы партий пригрозили кому нужно и кому нужно дали взятку, оказалось, что Уоллес — единственный серьезный кандидат и что он почти выиграл. Но в итоге Уоллеса задвинули. Рузвельт же был уже слишком слаб, он очень устал и оказался не в силах бороться.

Я не думаю, что Уоллес усидел бы в президентском кресле, потому что вся американская система держалась в основном на бизнесменах. А воротилы с Уолл-стрит еще слишком хорошо помнили депрессию 1930 годов и опасались, что после войны, когда произойдет демобилизация и все солдаты вернутся домой, в стране снова наступит экономический спад и нищета. Бизнесменов это пугало, они хотели продолжать вести военную экономику. В 1944 году построили Пентагон — гигантское военное сооружение, а когда строят такое огромное военное здание, надеются, что оно прослужит хотя бы в течение нескольких войн. В каком-то смысле во время Второй мировой войны мы создали военный потенциал страны.

Но если бы Уоллес стал президентом США, думаю, он точно не стал бы подвергать бомбардировке Нагасаки и Хиросиму. И, думаю, мы смогли бы договориться со Сталиным. И остальные союзники смогли бы договориться с ним. Но в самих США было очень большое сопротивление идее союза с Россией: американские капиталисты ненавидели большевиков, они боялись, что те сагитируют рабочую силу в США начать бастовать. А в 1940-е годы и без того было много забастовок, и это было серьезным фактором страха бизнес-сообщества перед хаосом. Так что экономические вопросы были превыше всего. А придумать врага в лице России было совсем нетрудно.

И Оливер Стоун вновь заговорил о Нюрнбергском процессе. Было видно, что эта тема глубоко заинтересовала его как большого художника, вошла в его душу, что называется, как нож в масло.

— Это был интересный эксперимент. Я не знаю в деталях, как русским и американцам на Нюрнбергском процессе удалось так слаженно работать, я не знаю, как Руденко взаимодействовал с Джексоном. Но как же здорово, что все это у них случилось! Нюрнберг навеки стал для всего человечества примером разрешения вопроса военных преступлений. Для меня Нюрнберг — это наша кровь и наша память о войне и тех событиях, о которых никогда не стоит забывать, как и о том, что преступления против человечности, под каким бы предлогом и в каких бы условиях они ни совершались, не должны оставаться безнаказанными. Россия и США создали этот памятник правосудия.

Я думаю, что для тех, кто помнит о Нюрнберге, это служит напоминанием о том, что преступления против человечности недопустимы и что совершающие их люди подлежат суду и наказанию. И никто не освобождается от действия этих стандартов, независимо от обстоятельств и оглядки на военное положение.

И это настоящий позор — разлад в отношениях между СССР и США во время второго процесса в Нюрнберге. В «Файлах Сноудена», моем новом фильме, который вышел в 2016 году, есть момент, когда Сноуден, человек, который предал огласке тайны, заявляет, что Нюрнберг имеет для него большое значение. И Сноуден говорит о Нюрнберге и о заданных им стандартах, потому что он, Сноуден, работал на США в качестве сверхсекретного сотрудника, но чувствовал, что преступает международные стандарты. И это тот вопрос, которым должен задаться каждый здравомыслящий человек. Я имею в виду — это как быть тюремщиком в концентрационном лагере. Вы бы смогли? В смысле: имеют ли право американские солдаты мучить людей в иракских тюрьмах? Каково это? Как им следовало бы себя вести? Могут ли американцы запускать дроны по всему миру без объявления войны и без какой-либо причины вообще?