Плач Минотавра

Опасность заблудиться нависала надо мной всякий раз, когда я сворачивал с нахоженных тропок, лишая чувства свободы. Как-то вечером, глядя, как Ариадна качается на качелях, я поведал ей о своих страхах. У меня появилась привычка потихоньку приближаться к тисам и наслаждаться зрелищем ночного полета под негромкое уханье совы, казавшееся самой прекрасной музыкой.

— У тебя что, нет матери? — спросила она меня, размахивая ногами, чтобы вновь раскачать остановившиеся было качели.

— Ну, — ответил я несколько раздраженно, поскольку эта тема меня не очень радовала, — я просто не знаю своей матери, меня воспитали пифии.

— По нашей земле нельзя ходить без защиты матери. Я могла бы научить тебя ориентироваться в городе, но, поскольку я не твоя мать, тебе придется признать меня своим проводником и вручить мне свою волю.

Она произнесла это совсем обыденно. Несмотря на то что полная луна скрылась за ветвями тисов, царевна наверняка заметила, как я покраснел. Ни один из моих друзей ахейцев в Дельфах не согласился бы на подобное предложение. Они бы набросились на предложившую им это девушку и лупили бы ее, пока она не взмолилась бы о пощаде. Подумав об этом, я решил быть осторожным.

— А что значит признать тебя проводником и отдать тебе свою волю?

— Ничего страшного, — заверила мена Ариадна, присев рядом, — тебе придется всегда делать то, что я скажу, и не смотреть на вещи так, словно это вопросы, на которые надо найти ответ. Тогда все придет само собой.

Я тут же попытался найти ответ на первый вопрос: Ариадна — девушка капризная, так что мне придется целыми днями носиться по всему дворцу, потакая ее прихотям. Но эта несвобода никогда не будет для меня такой же страшной, как боязнь заблудиться в городе, мне всего лишь придется исполнять ее пожелания, и если она будет перегибать палку, я всегда смогу выйти из игры. К тому же, хоть и неприятно было в этом сознаваться, мне хотелось подчиняться Ариадне, пленившей мое сердце.

— Договорились, — сказал я, решив, что этого будет достаточно.

— Тогда ты должен поцеловать меня, — ее лицо с широко распахнутыми глазами опасно приблизилось к моему. Мне вновь стало невыносимо стыдно и в то же время легко, ведь это была ее идея.

В общем, я ее поцеловал. Поначалу я не почувствовал ничего, кроме ее нежных влажных губ, а потом вдруг ощутил, как тьма заполняет меня изнутри, как Ариадна буквально вырывает из меня мою душу и оставляет ее себе. Я знал, что все кносские женщины — ведьмы, подобно пифиям. Когда Ариадна отстранилась, меня переполняли гнев и растерянность. Мне пришлось изо всех сил сдерживаться, чтобы не влепить ей пощечину.

Она же поднялась на ноги, как ни в чем не бывало.

— Город ждет нас, — сказала она.

Прежде чем покинуть сад, она остановилась подле плюща, покрывавшего стену вокруг центральных ворот, и, придирчиво выбрав, сорвала несколько листьев.

— Это необязательно, — Ариадна протянула мне два листа, — но когда идешь в Магог, боль лучше оставить позади.

Я не понял ее слов. Впервые я слышал о каком-то Магоге. Ариадна положила в рот лист и начала его тщательно разжевывать. Я последовал ее примеру.

Два города

Вслед за Ариадной я вышел из дворца, все еще чувствуя горький привкус плюща. Мы перешли мост через Влихию и углубились в город, казавшийся царством застывших теней. Сначала мы, как я и ожидал, поднимались вверх по склону горы, затем, повернув, бесконечно долго шли вниз по извилистым улочкам.

— Эта башня, — сказала мне Ариадна, показав на возвышавшееся в центре города здание, — сейчас не более чем мираж, но она реальна в другом городе и служит проводником в него. Если пойдешь сюда один, ищи ее. Не думай о том, как найти дорогу, думай о том, куда ты хочешь попасть. Сейчас мы с тобой в Гоге, городе, которым правят ахейцы, а идем мы в Магог, куда можно попасть лишь путями Богини, доверив ей свое тело и душу.

Мы молча продолжили наш путь в свете ущербной луны. Под далекий собачий лай мы проходили пустые улицы, огромные площади, покосившиеся стены. Красное платье Ариадны сияло в опускающемся тумане. Горький вкус плюща, сушивший рот, мало-помалу стал рассасываться.

В тот день я узнал, что Кносс не один город, а два, и, исполняя данное мной обещание, не пытался этого понять. Два города связывает бессчетное количество улиц, которые пересекает один прямой путь. Гог и Магог сосуществуют, накладываются друг на друга, перетекают один в другой. Этого невозможно понять или осознать.

В какой-то момент Ариадна внезапно остановилась.

— Вот мы и в Магоге, — сказала она.

Я вдруг заметил, что нескончаемый лай собак сменился праздничной музыкой. Между двумя городами нет ни стен, ни границ, но душа человека всегда чувствует, когда находится в одном из них, а когда — в другом.