Плачущий ангел Шагала

– И поэтому ты надел перчатки! Жалкое ничтожество! Я дал тебе все, я всю жизнь работал для того, чтобы ты ни в чем не нуждался! И вот как ты меня отблагодарил! – закричал Иван Никитович. Его лицо исказилось от ярости. – Ты просто неудачник! Слизняк, тряпка! Ты угробил перспективную фирму. И даже твоя жена спит со мной, потому что ты и в постели ни на что не годен! Все, я вызываю милицию!

Ему не стоило говорить про Дашу. Отворачиваться, доставать сотовый телефон, уходить в гостиную.

Он всегда считал сына рохлей. Ему и в голову не приходило, что Филипп способен бороться.

Тяжелая мраморная статуэтка впечаталась в затылок отца. Хруст костей, кровь. И сразу же в дверь позвонили.

Филипп заметался по комнате. Что делать? Кто за дверью? Неужели к отцу кто-то должен был прийти? Очередная девка? Или это соседи услышали грохот падающего тела и решили выяснить, все ли в порядке?

Он хотел броситься за диван, широкая спинка которого образовывала пусть ненадежное, но все же укрытие. Но в коридоре уже звучали чьи-то шаги, и Филипп, задыхаясь, скрылся за шторой, ненадежной, полупрозрачной.

– Иван Никитович, вы дома?

«Антонина Сергеева, – в панике подумал Филипп, увидев входящую женщину. – Сто лет ее в этом доме не было, и вот приперлась!»

– Иван Никитович, вам плохо?! Кровь? Кровь…

Антонина опустилась на колени, стала искать пульс.

Потом осмотрелась по сторонам, заметила окровавленную статуэтку.

– Боже, убили! – воскликнула она и, глядя прямо на Филиппа, стала пятиться к выходу.

«Она меня не видит, – успокаивал он себя. – Возможно, заметила фигуру, понимает, что за занавеской человек. Но не узнает меня. Да нет же, она вообще ничего не видит! Вот, достала платочек из сумочки, протирает ручку двери. Если бы у нее возникли хоть малейшие опасения, что в квартире еще кто-то есть, – разве стала бы она думать о том, что надо стереть отпечатки пальцев!»

Возиться с замком, имитируя взлом, больше не было ни времени, ни желания.

– Пусть менты думают, что отец сам открыл двери убийце, – бормотал Филипп, пробираясь на чердак. – Я уйду точно так же, как появился. Пройду по крыше, выберусь через чердак самого дальнего подъезда. Там проходной подъезд. Чердачные замки во всем доме одинаковые. Уже никто не помнит, что жильцам на всякий случай раздавали ключи, я сам лишь недавно обратил внимание на брелок, понял, что это ключ явно не от почтового ящика…

Осмысливать произошедшее не получалось. Гонка в аэропорт. Он как раз успел к прилету самолета, выяснял, спрашивал про партнера, который и не думал вылетать из Баку.

По дороге в Москву позвонила Даша и со слезами в голосе сказала:

– Папу убили, приезжай к нему домой.

Показания, объяснения, похоронные хлопоты. Все это не оставляло для размышлений времени. Пойти туда, сделать это, поехать, привезти…

Лишь только после похорон его затерзал страх. А что, если Сергеева вспомнит? Она была в шоковом состоянии, а вот сейчас прошло время, она пришла в себя, и… вспомнит, сопоставит, догадается?

И еще волной накрывало раздражение. Без отца фирма окончательно затрещала по швам. Все-таки он был очень талантливым человеком, если мог вот так, походя и без видимых усилий, решать все проблемы. В плане бизнеса отца не хватало, это факт.

Жена выводила его из себя всем, любым жестом, словом, взглядом. Но Филипп старался держать себя в руках. Светлана не виновата в том, что ее мать – такая сука…

Если бы можно было вернуться назад. Если бы он только знал, что бывает такой страх. Что любой прохожий, равнодушно глядящий перед собой, заставляет сердце сжиматься от ужаса: подозревает. Что каждое авто воспринимается как ментовская машина, преследующая по пятам. Что крик, угрозы, необоснованные упреки всем и каждому вырываются из горла раньше, чем Филипп успевает мысленно сказать себе: «Не нервничай, успокойся, иначе ты себя выдашь…»

Менты очень быстро узнали о том, что Иван Никитович приобрел полотно Марка Шагала. Несмотря на то что Филипп об этом не сказал ни слова. А остальные не могли ничего пояснить, так как ничего не знали.

Но, как назло, прямо в тот же момент, когда в папиной квартире было не протолкнуться от сотрудников милиции, отцу на сотовый позвонил потенциальный покупатель. Впрочем, услышав не папин голос, он положил трубку. А еще в блокноте отца, как проболтался потом следователь Седов, имелась запись о встрече с Петренко.

Алиби на время смерти витебского искусствоведа у Филиппа не было. Но прошло довольно много времени, никаких вопросов по Витебску ему не задавали, и это успокаивало Филиппа.

А вот Антонина Сергеева беспокоила все больше и больше. Он стал за ней следить. Когда домой к женщине пришел толстяк со стальными глазками, который вымотал ему в прокуратуре все нервы, Филипп понял: пора действовать. Сергеева вот-вот расколется.

Похоже, женщина тоже была в панике. Уже на следующий день Филипп чуть не упустил ее. Автомобиль Сергеевой покидал Москву.