– Как вам будет угодно, господин председатель! Мэтр Кальвин повелел мне после сего заседания немедля вернуться в канцелярию. Уверен, что как всегда застану его за работой в кабинете.
Председатель трибунала продолжал нервно копаться в бумагах, каждая из которых в какой-то миг определила судьбу какого-то человека.
– По одному, а то и по два заседания каждый день, – сетовал председатель, – и так которую уж неделю. Конца и края не видно всем этим глупцам, наглецам и прелюбодеям. И многие здесь не по первому ведь разу. Неужели так трудно понять одну простую истину – не нарушай заповедей Церкви нашей и не окажешься ни на этой скамье позора, ни в тюремном застенке.
– Уж лучше пусть эти глупцы и прелюбодеи. Каждый из них вредит больше себе, нежели обществу. Несколько дней, проведённые в застенке на хлебе и воде и в непрестанной молитве наставят их на путь истинный. Гораздо опаснее персоны умные, коварные. Эти, сами пребывая в холодном уме, но одурманенные шёпотом тьмы, способны смутить многие неокрепшие умы и затравить души. Вот кого нужно поскорее выискивать и препровождать в тюрьмы. Не находите ли, дорогой председатель?
– Уж не о либертинах ли вы изволили упомянуть, дорогой мэтр Морель?
– И о них тоже.
– Ну, об этом нам с вами не стоит беспокоиться. Вся жизнь Женевы устроена так, что о любых её противниках, едва они заикнутся о своих богопротивных замыслах, тут же становится известно Консистории и всем нам. А уж Консистория их не упустит, её пресвитеры умеют увещевать заблудших словом Божиим. А если те не внемлют, то окажутся здесь в суде на скамье позора. А уж мы сумеем урезонить их, но уже не словом, а тюрьмой или плахой. Сия конструкция, построенная на «Церковных ордонансах» мэтра Кальвина, отлично работает и уже лет десять как уберегает Женеву и всех нас от ненужных потрясений. Убережёт и от либертинов, и от перекрещенцев, и от меннонитов, гуттеритов и прочей ереси, как её не назовите. Могу ошибаться, метр Морель, но по-моему, вы так же принимали участие в написании «Церковных ордонансов»?
– О, нет. В то время, когда мэтр Кальвин в коллегии с пресвитерами создавали ордонансы, а было это, если не ошибаюсь, в первые месяцы после его возвращения из Страсбурга уже более чем десять лет назад, я был всего лишь писцом в городской канцелярии. Мэтр Кальвин изволил назначить меня своим секретарём несколько позже, когда «Церковные ордонансы» уже были приняты городскими властями для исполнения.
Председатель, разобрав наконец все бумаги на своём столе, подписав необходимые и скрепив печатью, аккуратно сложил их стопкой на краю судейского стола.
– Секретарь, передайте!