Пламенеющие храмы

Закончив с этим делом, Морель не мешкая написал и отправил капитану городской стражи распоряжение открыть город. Всё-таки запертые ворота не прибавляли золота ни в карманы горожан, ни в городскую казну. Наконец, собравшись с мыслями, Морель позвонил в колокольчик. Ответа не послышалось, значит входить было нельзя. Отлучиться теперь тоже никак было невозможно. В ожидании вызова Морель наскоро пообедал или вернее уже поужинал. Для таких случаев в канцелярии за отдельной ширмой находился буфет с запасом закусок и питья. Буфет этот появился в кабинете уже давно и не от хорошей жизни, прижился и часто приходился весьма кстати. Не помирать же с голоду в самом деле, если день и ночь приходится находиться в канцелярии, словно часовой на городской башне. Часовых, правда, сменяют четыре раза на дню, как полагается уставом. Мореля и Анатоля сменить было некем. Кстати, в канцелярии также никогда не было дивана или хоть какого-то удобного места для сна.

Быстро покончив с едой, Морель вернулся к книгам. В город уже проникли вечерние сумерки, пора было зажигать свечи. Наконец из-за дверей кабинета послышался колокольчик.

– К вашим услугам, мэтр!

Кальвин встретил Мореля, недвижно сидя в своем кресле, утомлённо откинув назад голову и опустив веки. Руки его недвижно лежали на столе, бледные худые пальцы белели в полутьме кабинета.

– Я зажгу свечи, мэтр, – по обыкновению произнес Морель и принялся хлопотать, разжигая огонь. У Мореля не было привычки торопить события, иногда вернее было выдержать паузу. Вот и сейчас, ощущая необычность момента, он не стал спешить. В кабинете, наконец, стало заметно светлее.

– Присядьте, Люсьен, – устало произнёс Кальвин, подняв голову, – мне нужно с вами кое о чём поговорить.

Морель опустился на стул. Итак?

– Вы прочли книгу, что я дал вам сегодня утром?

– Из-за которой сегодня на весь день такой переполох? Прочёл всего несколько страниц.

– Отчего только несколько страниц? Вы не нашли её увлекательной?

– Прочитанного оказалось вполне достаточно, чтобы изучить особенности печати. Вы повелели мне сегодня до вечера узнать об этой книге всё, что только можно. Этим я и занимался.

– И что же вам удалось узнать? Каково ваше мнение обо всём этом деле?

– Что тут сказать? Сам экземпляр набран, напечатан и переплетён крайне небрежно и безалаберно. Очевидно, что ни один уважающий себя издатель не выпустил бы её в свет. Я сличил его особенности со множеством достойных издательских марок, но не нашел между ними никакого сходства. Предполагаю, что эта книга дело рук какого-то начинающего ремесленника, который, соперничая с другими за заказ, взялся задёшево это напечатать. Некоторые особенности экземпляра говорят, что он скорее всего пришел к нам из Лиона. Последние годы там расплодилось огромное множество дельцов, желающих получать прибыль от печатания книг. Они даже скучковались в так называемую Большую компанию. Половина всех книг, что оттуда приходит, печатается в городах Швейцарского союза. Так для лионцев выходит дешевле. На привезённые книги они только ставят свою марку и продают их по всей Франции по цене вдвое дороже. Но этот экземпляр очевидно не из швейцарских, значит напечатан в самом Лионе. Книга на вид совсем новая, почти ни разу не открывалась. И к Перье она попала в Лионе. Сам он к ней отношение вряд ли имеет, отправитель использовал его как бесплатного курьера. Я думаю, с помощью Перье можно будет найти и Колиньи, и Вильнёва, и так по цепочке, какой бы длинной она не оказалась, добраться до самого автора, пусть из хитрости он и не указал своего имени, а ограничился только триграммой М.8.У. Всё это дело по розыску автора можно осуществить за месяц-другой. Если вам, мэтр, это будет угодно.

Кальвин выслушал Мореля внимательно, не перебивая. Однако по едва уловимым изменениям на лице его, как всегда спокойного и бесстрастного, Морель догадался, что в словах его Кальвин нашел подтверждение каким-то своим собственным выводам, плоду своих размышлений.

– Вот что, дорогой Люсьен! Не нужно никого искать. Я всё больше убеждаюсь, что знаю этого автора. За этой глупой триграммой скрывается никто иной, как Мишель Сервэ Вилланов. Или, если угодно, Мигель Сервет. Слышали это имя?

– Погодите, дайте припомнить …

– Извольте. Сочинения «Об ошибках троичности» и «Диалоги о троице». Были напечатаны двадцать лет назад.

– Да, что-то припоминаю …