Пламенеющие храмы

Среди всех этих гомонящих толп горожан своей неспешностью выделялась пара господ, солидных как возрастом, так и всем своим видом. Вышли они из дверей одного из домов на Золотой улице, где по обыкновению своему обитали самые достойные семьи Женевы. Держа в руках трости, отделанные слоновой костью, нужные чтобы не столько отбиваться от собак, сколько подчеркнуть высокое положение своих владельцев, они неторопливо направились в сторону ратушной площади. Всякий, встречающийся им по пути, считал своим долгом поприветствовать их поклоном, реверансом или как-то ещё выразить свою им симпатию. Господа принимали эти знаки внимания как должное, но на каждое приветствие вежливо отвечали легким поклоном. Наконец, выбравшись из гущи народа, господа ступили на широкую площадь, где было достаточно просторно, чтобы опасаться быть подслушанным.

– Однако, мэтр Перрен, – оглядевшись по сторонам, заговорил один из них, – может быть нам не стоило вместе выходить в город? Наверняка, наши недруги, увидев нас сегодня, снова заподозрят, что мы опять устраиваем какой-то заговор.

– Что вы, дорогой Филибер, не будьте так наивны. Консистории давно известно, кто мы с вами есть и чем занимаемся. Пусть себе подозревают. Пока мы не совершили ничего такого, что могло бы быть признано нарушением законов города. В том, что сегодня нас видели вместе, нет никакого преступления. Любой гражданин или иноземец имеет полное право прогуливаться, где и с кем пожелает. И потом мы с вами далеко не последние люди в Женеве, чтобы бояться глупых наветов.

– Ну конечно, я секретарь Совета, вы генерал-капитан городской обороны. Однако вряд ли наше положение убережёт нас, когда придёт время. Если дальше в Женеве всё будет продолжаться так, как оно есть сейчас, то ждёт нас плаха. Попомните моё слово.

– Не будьте так мрачны, дорогой Филибер!

– И плахой этой давно уже стали «Церковные ордонансы». Консистория вложит топор в руки палача, а Совет, в коем на наших местах будут сидеть кальвинисты, махнёт угрюмому платочком, мол вроде как «Можно!»

– Вы неисправимы в своём упадничестве, Филибер.

– Или вы уже забыли, мэтр, как они поступили с вами пять лет назад, когда вы вернулись из парижского посольства? И как они обошлись с вашей семьёй? Спасло ли вас тогда ваше положение?

– У меня прекрасная память. Не стоит мне об этом напоминать.

Разговаривая вполголоса, эти двое господ кружили по площади, стараясь держаться поодаль шумных компаний. Оно и немудрено, если простой люд в свой законный выходной день вовсю искал повода пошутить и посмеяться (и успешно находил его), то нашим господам в любой день было не до веселья. Последние годы особенно.

– Во что мы превратились, Ами? Во что превратилась Женева? Мы боимся друг с другом встречаться, открыто говорить то, что думаем, делать то, что нам нравится и чем мы занимались всю жизнь. Мы долго боролись за то, чтобы Женева сбросила ярмо савойцев, а для чего? Чтобы надеть на неё и на самих себя ярмо нашего Каина? Противно мне всё это. Противно и гадко. А вам, мэтр Перрен?

– Вы ещё спрашиваете меня, мэтр Бертелье, противно ли мне? Противно и отвратительно не меньше вашего! И даже больше. Я уже проклял тот день, когда Каин вернулся в Женеву. Ведь я тогда первым встречал его у ратуши, едва он ступил на нашу землю. Тогда я был полон сил и надежд и искренне верил, что этот человек поможет воспрянуть нашему городу. Если вы помните, я даже был в числе горожан, кому вместе с Каином было доверено создать эти самые «ордонансы», будь они не ладны! О, как я был наивен! Знать бы мне тогда, что я своими руками взращиваю чудовище, которое способно пожрать своих создателей! Пертам, Гулаз, Порраль. Где они? Что с ними теперь? Но что выросло, то выросло, дорогой Филибер. Вернуть всё назад, увы, невозможно. А чтобы сегодня что-то изменить от всех от нас снова потребуются неимоверные усилия. И первое что нужно, это убрать с дороги нашего Каина.

– Здесь я с вами заодно, дорогой Ами. И не я один. Нас множество во всей Женеве.

– Но сделать это нужно, увы, не силой оружия. Если кому-то вдруг захочется решить дело одним ударом кинжала, то это будет провалом. Суд сочтёт это убийством, а то и попыткой переворота. Мы же не можем нарушать законы города, ибо сами создали их как основу силы и свободы Женевы. Если мы хотим добиться цели, нам нужно свалить Каина идейно. Чтобы не только мы и наши друзья поняли весь ужас и извращённость его доктрины, а все жители и особенно генеральное собрание. Только так можно заставить Каина вместе с его святошами убраться из города.