Пламенное увлечение шейха

Зейн устало отмахнулся, скривившись от боли. Его короткая больничная сорочка по бокам удерживалась только тесемками, при взмахе руки она слегка разошлась, и Эбби не могла оторвать глаз от смуглого мускулистого тела, видневшегося между белой тканью.

Игнорируя тепло, побежавшее по ее коже под зеленым шелком, Эбби напомнила себе про свой изначальный план: приехать, развестись, уехать, забыть. Она уже увидела, что он живой и почти здоровый, так что пора отсюда выбираться.

Она подошла к Зейну. До чего же все-таки непривычно смотреть на мужчину снизу вверх!

— Мне так толком и не объяснили, почему я здесь. Кажется, мне надо подписать какие-то бумаги? Давай я подпишу.

Все еще опираясь на стену, свободной рукой он немного стянул зеленый шелк с ее головы и высвободил волосы. Его пальцы были сухими и прохладными, и Эбби очень хотелось потереться щекой о его руку. Теперь, стоя к нему близко, она видела и желтый след синяков под темной щетиной, и свежий шов на точеной скуле, и шрам в опасной близости от виска.

Зейн опустил руку. Эбби почувствовала укол обиды, как тогда у оазиса, но заметила, что ему просто трудно держать руку поднятой. Эбби нерешительно попыталась поддержать его, но Зейн резко остановил ее:

— Я в порядке.

— Знаешь, я еще тогда убедилась, что ты — настоящий мужчина, что ты сильный и независимый, и еще, наверное, немножко сексист, и еще я подозреваю, что ты сноб, но я просто хотела помочь тебе. Как и положено хорошей жене.

Надменность исчезла с его лица, сменившись невольной улыбкой. Эбби почувствовала, что ей будто рыболовный крючок в сердце всадили и за леску тянут к нему.

— А ты — сама прямота. Как тогда. Я и забыл, какая ты…

Он оглядел ее с ног до головы, и она порадовалась, что в посольстве ее замотали в шелк, что она не чувствует себя такой голой и незащищенной, такой… открытой ему, как год назад.

— А тебе идет, когда ты умытая. Только вот замотанная, как мумия. Наши постарались?

Эбби кивнула:

— Сказали, дань традициям.

— И ты была права, совсем незаметно, что у тебя одна нога больше другой.

Эбби удивленно распахнула зеленые глаза.

— Ты это помнишь?

— У меня вообще хорошая память, — сказал он с коротким смешком. Эбби показалось, что его взгляд проникает сквозь слои шелка, и колени у нее задрожали. — А ты весьма мнемогенична — ты запоминаешься.

— Это комплимент?

— Это констатация факта. Ведь ты, кажется, не умеешь принимать комплименты.

Зейн не мог отвести взгляда от ее губ.

Он был слишком физически ослаблен, чтобы бороться с собой. Он помнил их нежность и податливость. Ему нужно был сделать лишь шаг, чтобы снова ощутить их вкус, чтобы ощутить и вспомнить ее гибкое тело, скрытое сейчас от него слоями шелка…

Острая боль вовремя оборвала его видения.

В конце концов, он вызвал ее сюда по совершенно прагматичным причинам.

Его взгляды на брак не изменились, но изменился его статус. Он больше не был запасным игроком, он был наследником. Фиктивный брак со златовлаской, заключенный под давлением обстоятельств, теперь был ему на руку, потому что надежно защищал его от Кайлы, которая сразу примчалась не то из Парижа, не то из Милана, жадно лязгая челюстями, как саранча, в дизайнерских тряпках.

Он понимал, насколько деликатным был сейчас вопрос престолонаследия, и был готов сделать все, чтобы уладить его без лишних жертв. Когда Зейн, очнувшись после катастрофы, увидел возле своей койки кабинет министров в полном составе и узнал о смерти брата, он пообещал это им в тех немногих словах, на которые ему хватило сил.

Они же сказали ему, что было бы хорошо, если бы он, следуя традиции, взял в жены вдову брата. Это утвердит его статус и облегчит переход власти, когда придет время. А время это может наступить очень скоро.

Зейн чуть чувств не лишился от этого предложения, а аппараты, к которым он был подключен, запищали и замигали все разом. У него не было сил на дискуссию, поэтому он только выдавил из себя:

— У меня есть жена. Спросите Джонса из британского посольства.

И провалился в темноту.

Он пропустил ту бурю, которую вызвало в дипломатических кругах Ближнего Востока его сообщение. Когда он пришел в себя, то уже считался официально женатым.

Эбби заметила его прерывистое дыхание и бисеринки пота над верхней губой, искаженной гримасой боли.

— Итак, что я должна подписать? Я бы хотела уехать прежде, чем ты замучишь себя до смерти, доказывая, что ты мужчина. Я не умею принимать комплименты, а ты не умеешь принимать помощь. Тебе же больно. Позволь мне тебя поддержать. Или хоть позвать кого-нибудь.

Зейн слабо улыбнулся, не открывая глаз.

— Помоги мне дойти до кровати.

Глава 7