Пламенные сердца

До Пограничья страдальцев согласился довести турский купец. Загорелый дочерна толстяк с пышными усами выгодно продал виноград в Четырех Трактирах и приобрел полный кузов древесины, потому не сильно переживал из-за странного поведения аскета и сироты. А причина для беспокойства имелась веская. Оба сидели сиднем на досках, поджав колени к подбородкам, и, редко моргая, смотрели куда-то перед собой. За целый день никто не притронулся к еде, не издал ни звука и даже не пошевелился. Скачущий рядом Виктор то и дело присматривался, не померли ли товарищи ненароком, но те словно впали в неведомый ступор.

- Слыхали, упыри на Придорожье напали? Ужасть какая, совсем нечисть страх потеряла.

- Слыхали, слыхали, - буркнул Виверна таким голосом, что напрочь отбил у торгаша желание продолжать тему.

Так они и катили молча по пыльному тракту, со всех сторон окруженному вездесущими дубами. Ближе к вечеру деревья расступились, открыв взору величественный город у самой границы степи. Он серой чертой отделял буйную дубраву Ладина от желтоватой равнины Тура, где заросли кустарников – огромная редкость, а оазисы можно пересчитать по пальцам одной руки.

Пограничье построили триста лет назад, во времена непрекращающихся войн, и не поскупились на достойную защиту от южных всадников. Против высоких тынов и несокрушимых бревенчатых башен кочевники придумали огненные стрелы, и пришлось в срочном порядке возить обломки скал из самого Ярланда. Огромные телеги, запряженные десятками быков, день и ночь везли камни на юг, и уже на месте древние зодчие кололи их под непрерывными обстрелами и набегами врагов.

Недаром Пограничье считают городом на костях – под его стенами обрела вечный покой бессчетная рать воинов и строителей. Но сердца их пылали не горечью и злобой, а праведным гневом, ведь гибли они не из-за прихоти жадных самодуров, а ради защиты родных и близких от неминуемой жестокой смерти. Именно поэтому за все время существования города в его домах и подземельях не завелся ни один призрак, не восстал ни один мертвец. Но о пролитой крови горожане не забывали, и храмы никогда не стояли пустыми, а священники ни на секунду не прерывали бдения.

Крепость представляла собой длинный узкий прямоугольник в десять верст длиной и четыре шириной, отчего ее еще величали городом-стеной. Она пропустила тракт через себя, накрыв с двух сторон могучими вратами с цельнолитыми створками - столь тяжелыми, что для открытия и закрытия требовалось усилие сотни крепких мужей. Пару веков спустя им на помощь пришли механизмы – стальные короба размером с избу, доверху набитые замысловатыми шестернями и рычагами. Но даже хитроумные иноземные устройства с большим трудом двигали врата, и то не без помощи одного-двух десятков дружинников.

На вершинах четырех угловых башнях находились огромные луки с тетивами толщиной в руку, именуемые копьеметами или катапультами. Они били так далеко, как не сумел бы самый умелый лучник, вооруженный самым лучшим оружием. Стрела размером с доброе копье пронзала насквозь всадника вместе с лошадью, а коль конница шла плотным строем, так и вовсе могла насадить на древко не меньше пяти противников.

Оные катапульты стояли на вращающихся кругах и могли разить в любую сторону. Если же налетчиков не пугали смертоносные устройства, и они отваживались подойти ближе, то из-за стенных зубцов их встречали меткие стрелки. Если же супостат каким-то чудом подбирался вплотную к воротам, его угощали кипящей смолой из громадных подвесных котлов, в которых можно наварить каши на весь стольный град, да еще окрестным деревням останется.

Недаром Пограничье считалось неприступной цитаделью, а жили здесь в основном военные с семьями да ремесленники. Первые обосновались под южной стеной, поближе к некогда враждебной степи, где построили длинные казармы для простых бойцов и небольшие срубы для десятников и сотников. Вторым досталась северная часть: здесь теснились друг к дружке кузницы бронников и оружейников, артели лучников, конюшни и трактиры.

Особняком стояли храм, лекарня, библиотека и школа. Рынка как такового не имелось – оплаченные казной припасы везли обозами из Придорожья, а проезжим купцам было не до торгов – на таможенный досмотр и уплаты пошлин и так тратилось непростительно много времени, а у них каждый час на счету. Крестьяне же в округе не селились – места дикие, у леса не отвоеванные, и потому весьма опасные даже с белокаменной громадой под боком. Тварь-то из-за дерева выскочит, голову откусит и растворится в ночи, только видели. А дружина пока коней запряжет, пока прискачет… А внутри стен не то, что на огород места нет – единственная клумба и та перед управой, а все остальное – утоптанная копытами и тяжелыми сапогами земля, за сотни лет превращенная почти что в камень, не раскисающий и в самый сильный ливень.