Пламя для дракона

«Поначалу пытался. Но когда я потерял тело, давить на меня стало нечем. А Кай слишком поздно понял, что я больше не в его власти. И что меня теперь при всем желании нельзя принудить».

— А что ему от тебя нужно? — нахмурилась я. — Зачем ему вообще понадобился дракон?

«Кай хочет понять, что мы такое».

— Так он что, тебя ИЗУЧАЕТ?!

«Пытается, — широко зевнул Рэн, продемонстрировав устрашающих размеров зубы и бездонное жерло глотки, куда, наверное, без труда поместилась бы пара взрослых быков. — Но без моего согласия сделать это затруднительно. Так что наши отношения уже довольно долгое время находятся в стабильном состоянии. Кай не может меня заставить, а я не могу уйти от него без разрешения — он… если так можно выразиться… меня создал и никогда не позволит умереть. Впрочем, и мне больше нет смысла стремиться к смерти — ради тебя я готов стерпеть очень многое. Я удовлетворил твое любопытство?»

Я не ответила, задумчиво водя пальцем по чешуе.

Вот теперь понятно, почему лорд-директор позволил мне надеть амулет. Оказывается, напрямую воздействовать на Рэна он больше не может — что сделается призраку, который и так мертв? Но вот через меня попробовать можно. Для этого всего лишь нужно привязать меня магической клятвой, сделать меня зависимой и пообещать не причинять вреда в обмен на одну небольшую услугу. Дракон тоже никуда не денется, а если ему при этом подарить видимость свободы и вернуть часть прежних сил…

— Кажется, у нашего лорда-директора большие таланты по части совмещения интересов, — мрачно заключила я, покрутив факты так и этак. — Похоже, он умудрился очень крепко привязать к себе нас обоих.

«Это правда: Кай — великолепный противник, — чуть ли не с гордостью согласился дракон. — Иметь такого — одно удовольствие, согласись?»

Я только фыркнула. Но на будущее решила запомнить, что с таким человеком надо просчитывать свои планы на два-три хода вперед. И, желательно, начинать это делать прямо сейчас, пока он не вернулся.

* * *

Поначалу я испытала что-то вроде облегчения, когда на следующее утро вспомнила, что больше никто не будет в меня ничем швыряться. И мне не придется смотреть в глаза человека, которого я за один-единственный день успела потерять, пожалеть, возненавидеть, а затем вообще усомнилась, что все эти эмоции относились именно к нему.

На протяжении нескольких дней я ходила рассеянная, силясь в себе разобраться. Совершенно механически училась, так же механически ходила и ела. Вечерами по привычке забиралась на площадку и, поднимая с земли камешки, заставляла их кружиться по кругу, падать, разбиваться, затем снова подниматься… и так — много раз подряд, пока не надоедало.

Затем я попыталась освоить что-то новое и захотела собрать разрушенные камни обратно, но, к своему удивлению, обнаружила, что сделать это гораздо сложнее, чем их уничтожать. Новая задача меня, как всегда, встряхнула, заставив шевелиться и заняться привычным делом. А мысли о лорде-директоре незаметно сошли на нет, потому что у меня вновь появился достойный повод усиленно заниматься.

Увлекшись поиском решения, я все свободное время убивала именно на это. Искала оставшиеся в осколках узлы, пробовала совместить их так и этак. Пыталась подобрать камни с похожими узлами и, наконец, со всей ясностью поняла, что для созидания и творения нужен совсем иной подход.

Добравшись до этой мысли, я, недолго поколебавшись, все-таки влезла в кабинет лорда-директора и пошуровала на книжных полках. Но, как он и говорил, насчет «эрья» в его книгах не оказалось ни единого слова. Правда, в них нашлось много чего не менее интересного, поэтому, потеряв всякий страх, я почти каждый день заглядывала туда в поисках особенно редких экземпляров. Обнаружила к своей радости полный справочник по мирам Веера, которого мне так не хватало на занятиях с господином Ирхоном. Отыскала где-то в углу запылившийся трактат «О свойствах разума», оставивший после беглого прочтения весьма смешанные впечатления. Перечитала его. Подумала. Через несколько дней вернулась к нему снова. А потом утащила к себе в комнату насовсем, чтобы разобраться повнимательнее.

Меня заинтересовало предположение автора о том, что, несмотря на внешние различия рас, основные свойства разума все-таки остаются неизменными. В качестве эталона он приводил драконов, как существ высокоорганизованных, с безупречной логикой и четко выстроенной линией поведения, которой порой остро не хватало гибкости. А затем сравнивал с ними представителей других рас и пытался доказать, что по сути мы ничем друг от друга не отличаемся. Ну, разве что степенью структурирования и сложности мышления. Тем не менее, основные способности, которые есть у большинства рас… к примеру, умение общаться мысленно… чисто теоретически возможно и у других. И вот это уже было интересно.