Пламя и Пыль

- Эй, Бритлин, - сказал он, - видал, как далеко я теперь могу телепортироваться?

20. Три этажа безумия

Я хотел дождаться Ясмин, Иезекия - Мириам, а Уизл неожиданно изъявил желание подождать нашу приятельницу алу; но медлить было нельзя. На другом куске коры я нацарапал записку о том, что мы отправились дальше втроем... в надежде, что Шекинестер отпустит наших товарищей к тому времени, чтобы ее можно было прочесть.

Молодой и взрослая наги молча посмотрели, как я прислонил кусок коры рядом с дверью часовни. Я хотел предложить им объединиться против наших врагов - небо свидетель, нам бы сгодилась любая помощь, - но чем я мог их заинтересовать? Шансом, что их растерзают умертвия Риви? Или возможностью, что их разум будет порабощен? Взрослая нага, скорее всего, приходится матерью молодому, и ни за что не подвергнет его подобной опасности.

Вместо этого я просто сделал матери знак подойти ближе. Она осторожно заскользила по снегу.

- Если мы проиграем, - сказал я ей тихо, - здесь может стать небезопасно. По ту сторону портала находится Сигил, а в Сигиле могут произойти скверные вещи. Поговори со своими, пусть поставят здесь охрану.

Она на мгновение посмотрела на меня и кивнула.

- Постарайтесь не проиграть, - промолвила нага.

И вместе со своим сыном неслышно скользнула в лес.

* * *

Внутренняя обстановка часовни лежала в густом мраке теней, хотя небольшой толике света все же удавалось прорваться сквозь покрытые коркой грязи окна. В воздухе витал запах тлена и сырости, который шел от зарослей плесени, что покрывала давно заброшенные скамьи. На стенах виднелись белые пятна, там, где в трещины между камнями задувало снег, а мерный стук капель близ святилища говорил о протекающей крыше.

Рука Иезекии вцепилась в мой рукав.

- Здесь правда нет привидений? Ноябрь же говорила.

- Слушай, Иезекия, - произнес я, - поправь меня, если я ошибаюсь, но ты прошел испытания в Палатах Света, так?

- Мне не хочется о них говорить, - пробормотал он.

- И в конце, - продолжил я, - вошел в столп огня в окружении сотен живых мертвецов всех мастей. И ты еще беспокоишься о том, что тут могут быть какие-то привидения?

Парень стеснительно прочистил горло.

- Ну, не совсем вошел. Меня как бы завели туда.

- Завели?

- Ну, ладно, затащили. Три вампира, два упыря и такая большая белая штука, которая все время стонала.

- Представляю себе эту картину, уважаемый Простак, - пробормотал Уизл.

- Вот-вот, я еще так орал, что и баньши бы прослезилась. И теперь я как-то не испытываю дружеских чувств к живым мертвецам и надеюсь, они тут нигде не болтаются.

Судя по всему, их здесь и не было. Не считая нескольких жуков, вялых от холода, ничто в часовне не говорило о том, что в ней обитает кто-то живой или мертвый. Мы осторожно прошли по проходу между скамьями, но все было спокойно. Так же спокойно было и на душе - без всякого трепета перед сверхъестественным.

Мягкое свечение портала было трудно увидеть даже во тьме. Как и сказала Ноябрь, он лежал в дверях между главным святилищем и небольшой ризницей в дальнем конце часовни. Мне показалось, что верующим было очень некстати иметь в самом сердце монастыря портал, который реагирует на изображение змеи. Будь у священника татуировка или брошка в виде наги, или даже детский рисунок змейки, войдя в святая святых, он оказался бы посреди Сигила. Неудивительно, что этот культ так и не преуспел.

- Как ты думаешь, куда он нас приведет? - послышался из темноты шепот Иезекии.

- С нашей-то удачей, - ответил я, - это может быть домна Большой Литейной.

- Поправь меня, если я ошибаюсь, - сказал Иезекия раздражающим тоном, - но ты вошел в столп огня в окружении сотен живых мертвецов всех мастей. И ты еще беспокоишься о какой-то там домне?

- Да ну тебя, пень, - сказал я с досадой и, стиснув набросок кобры, ступил в портал...

* * *

...и оказался в пустой комнате с заплесневевшими стенами и единственным окном за решеткой. Мебели не было, а напротив окна лежала куча мягкой соломы. Мой нос подсказывал, что она находится здесь так долго, что начала превращаться в труху. К острому запаху гнили примешивался бьющий в нос аромат ночного горшка, который не опорожнялся несколько дней.

И все же, несмотря на зловоние, комната поразила меня одним примечательным зрелищем. На куче гнилой соломы в совершенном спокойствии сидела почтенных лет женщина орк в богато украшенном, атласном подвенечном платье. Когда-то это платье, наверное, стоило уйму денег - его корсаж был искусно украшен бисером и изящной вышивкой. Однако от времени ткань пожелтела и приобрела множество пятен самого разного происхождения.

Старая женщина орк была ничуть не расстроена состоянием своего наряда. Напротив, лицо ее украшала кроткая улыбка, а руки мирно покоились на коленях, как у дебютантки, невозмутимо ожидающей приглашения на танец. Когда позади меня из портала вышли Уизл и Иезекия, женщина встала и сделала вежливый реверанс, как будто люди материализовались в ее нищенском будуаре чуть ли не каждый день.