Пламя и ветер

Перепуганная Иогана сама не помнила, как ей удалось остановить упряжку: она вылезла из фургона на козлы, оттуда спрыгнула на спину левого пристяжного и, молотя его кулаками, заставила остановиться.

Ей казалось, что она единоборствовала с самой бурей. Но буря уже пронеслась.

Дождь утихал, на небе одна за другой появлялись звезды, Альберт и Жанетта выскочили из фургона. Откуда-то с поля их окликал отец.

Иогана стояла около лошадей, крепко держа их под уздцы, и еще содрогалась, вспоминая, как остановила фургон над самым обрывом, под которым бурлила и шумела Сазава. Еще несколько шагов — и они очутились бы в разлившейся реке!

Приплелся исцарапанный муж. Иогана облегченно вздохнула, выпустила из рук узду и привычным движением поправила растрепанные волосы, с которых струйками стекала вода.

Небо совсем прояснилось, занимался день, от мокрой земли шел пар, под обрывом нарастал шум реки.

Не раз уже уподоблялась Чехия ветхому фургону. Обезумевшие, перепуганные кони, средь бури и мрака, несут его к обрыву, где их ждет гибель и смерть. Не раз уже эту упряжку в последнее мгновение спасала твердая рука и смелое сердце...

Над промокшим и разворошенным краем снова всходило солнце и уже к полудню почти не заметно стало следов ужасной ночной грозы.

Семья Ливоровых расположилась на опушке, неподалеку от незнакомого селения.

Отец, мать и Альберт отсыпались после бессонной ночи. Маленькая Жанетта спокойно гуляла около пасущихся лошадей. Вот она взбежала по лесенке, исчезла в фургоне и вновь появилась в белой прабабушкиной шелковой шали на плечах.

Девочка взмахнула ручками, как птичка белоснежными крылышками.

Проснулась мать и, глядя в открытую дверь на дочку, ласково улыбнулась и подумала:

«Полетишь! Обожжешь себе крылышки, и все-таки будешь летать, дитя мое».

Жанетта сбежала по ступенькам, закружилась, глаза у нее блестели. Ее тонкий голосок звучал, как птичья песенка, как бубенцы на шее резвящегося жеребенка:

Ганги-данги, цветики,
ганги-данги, бабочки,
синенькие птички,
данги-ганги!

———

Ева и Петр часто покидали город, превращенный в военный лагерь, и уходили в поле, где шла уборка урожая, где, напрягая все силы, работали стар и млад, а главное, женщины, женщины, женщины!

Всякий раз, когда, по велению венценосцев, подданные шли воевать за их разбойничьи интересы, проливая кровь и умирая на поле брани, жены вставали на места мужей и нечеловеческим напряжением сил сохраняли семью и родной очаг.

После долгих тревог и отчаяния Ева и Петр, вместе со всеми честными и мужественными людьми, вновь поверили в жизнь.

Кто верит в жизнь, тот верит в любовь. Они верили в любовь, наполнявшую их сердца. А кто верит в любовь, тот знает, что только она освободит мир ото всех бед, она спасет и сохранит род человеческий.