Пламя над Волгой. Крестьянские восстания и выступления в Тверской губернии в конец 1917–1922 гг.

А в начале апреля выступления против антицерковной политики пошли одно за другим. 7 апреля в Филипповской волости Бежецкого уезда на общем собрании прихожан в селе Бежецы были избиты представители волостного совета, разъяснявшие положения Декрета об отделении церкви от государства и собиравшиеся принимать церковное имущество. Выступление было ликвидировано местной милицией, арестовано четыре человека. 9 апреля в Рождественской волости Корчевского уезда отмечалось волнение на религиозной почве, для подавления которого были высланы агитаторы с отрядом. Часть участников движения оштрафовали, часть арестовали и отправили в уездный центр. В Кузнецовской волости Вышневолоцкого уезда также было зафиксировано столкновение на религиозной почве – сначала на общем собрании обсуждали продовольственный вопрос и даже решили послать ходоков в центр, а потом стали задавать вопросы, почему выносят иконы из исполкома. Закончилось тем, что местных коммунистов и исполкомовцев избили, те разбежались и запросили помощь из уезда. Прибывшему отряду применять оружие не пришлось. Было арестовано двенадцать человек[210].

В Домославской волости Вышневолоцкого уезда «крестьяне потребовали повестить в школе иконы с угрозой для учащих, в случае неисполнения их требования, то крестьяне сами повесили иконы в школе, а также отказались от подписания договоров по передаче церковного имущества группам верующих с угрозами по адресу представителей местного Совдепа, командированных для заключения договоров с верующими»[211].

Хватает и обрывочных сведений о выступлениях и конфликтах. Например, в марте в Могочской волости был конфликт с продотрядом из Красного Холма, который закончился разгоном волисполкома и созданием реввоенсовета. Из-за чего был конфликт, почему дело было предано в ревтрибунал – неизвестно[212]. Или 25 марта на 60 верст вокруг Осташкова ввели осадное положение. Почему – тоже выяснить не удалось[213]. Лишнее подтверждение тому, что известные выступления и восстания – только часть большого крестьянского движения против власти.

Ну и ладно бы только впроголодь заставляла власть жить деревню да вековые устои рушила. Но ведь на основу хозяйства стала покушаться – на лошадей. Дескать, стране лошади нужнее, потому и ввели всеобщую подводную повинность. Надо государству чего-то куда-то везти, тот же отобранный у тебя хлеб – ты его и вези. А еще ведь был и чрезвычайный революционный налог…

В конце марта в Кашинском уезде недовольство этой новой повинностью вылилось в то, что в Матвеевской волости все жители до единого отказались предоставлять подводы. Агитация членов уездного исполкома результатов не дала. 26 марта уездная власть созвала собрание председателей сельсоветов, но на него пришло около полутора тысяч человек, которые избили кашинских агитаторов, пытавшихся арестовать девятерых «зачинщиков». А в ответ на их выстрелы из револьверов из толпы тоже открыли стрельбу. После чего совслужащие спешно ретировались. А народ разгромил помещение исполкома, порвал бумаги, да и прихватил двадцать девять винтовок (по другим данным – тридцать четыре).

На следующий день в волость прибыл отряд милиционеров и чекистов во главе с председателем большевистского укома Потемкиным, а для надежности вызвали коммунистов из трех соседних волостей. Арестовали девяносто человек, которых отправили в Кашин. Правда, немало из них почти сразу же отпустили – обычная практика после повальных арестов. Подводы, понятное дело, пришлось предоставить, а чем закончилось дело – неизвестно, хотя Кашинская следственная комиссия в апреле 1919 года передала дело в ГубЧК и предлагала расстрелять двух человек. И видимо, немало народа оставалось в это время под арестом, поскольку жители девяти деревень направили в местную газету покаянное письмо с просьбой собрать волостной сход и во всем разобраться[214].