Пламя незабываемой встречи

— И на этом все тоже заканчивается, не потому, что я этого хочу, а потому, что Густав… — Он с трудом сглотнул, стараясь продолжить говорить, объяснить, чтобы Дульси поняла его, а не возненавидела. — В течение нескольких месяцев я был переполнен горем, гневом, горечью и… Я просто не хотел обсуждать это с тобой. Я не хотел говорить о том, что будет, потому что я не знаю, что будет. Всю свою жизнь я был свободен, Дульси. Я занял свою нишу, занимался любимым делом, и теперь я следующий в очереди, где «следующий» означает «скоро», потому что у папы проблемы со здоровьем, и я не знаю, как стать таким, каким я должен быть, но у меня нет выбора…

Глаза Дульси блестели от слез, что должно было означать, что она все поняла. Но простит ли она его? Он взял ее за руку, сжал пальцы, пристально глядя в глаза.

— Дело в том, что я не ожидал, что ты пойдешь со мной, но ты пошла. Я был расстроен, потому что только что передал свое дело Арло, а ты, смеясь, запрыгнула в лифт, и ты показалась мне солнечным лучом. Я молился, чтобы лифт не починили, но, когда он начал двигаться, я понял, что из-за того, кто я такой, пригласить тебя на свидание невозможно, поэтому я заставил себя уйти. Но потом я увидел тебя снова в базилике, и это было похоже… Я не знаю, на судьбу или что-то в этом роде. Я не мог не подойти, но у меня не было ни плана, ни каких-либо ожиданий. Я просто хотел быть с тобой, купаться в твоем солнечном свете. Я сказал себе, что до тех пор, пока я не позволяю всему зайти слишком далеко, пока я не причиняю тебе боль, все хорошо.

— Это объясняет, почему ты в ту первую ночь не…

— Дело не в том, что я не хотел.

— Брианна? — Дульси нахмурилась. — Это было просто оправдание?

— Правдоподобная причина вместо настоящей…

Ее глаза затуманились.

— Но ты же мог сказать мне тогда?

— И ты стала бы смотреть на меня по-другому, относиться ко мне по-другому.

— Я не стала бы…

— Но я не хотел рисковать, потому что тебе, похоже, нравился архитектор Рафаэль, обычный парень. Я боялся, что, если скажу правду, ты убежишь от меня, а я не хотел, чтобы это случилось.

— Но если бы ты сказал мне, тогда мне никогда не пришлось бы… — Дульси запнулась, а затем ее глаза снова встретились с его, снова заблестев, — тогда мне никогда не пришлось бы лгать тебе о том, кто я такая.

— Ты думала, меня это как-то побеспокоит?

— Я не знаю. — Мысли теснились в ее голове. Все так сложно. — Ты только что рассказывал мне о Брианне, о том, что ты не чувствовал себя цельным человеком, и я запаниковала. Я думала, мой титул устрашит тебя…

Раф улыбнулся:

— Это не так.

Разумеется, нет. Он — принц. Она — леди. Это было даже… поэтично. Так почему же не возникло этого сладкого ощущения облегчения?

— Дульси? — Рафаэль крепче сжал ее руку. — Что случилось?

— Я просто…

Прошлой ночью он собирался рассказать ей, кто он такой. Бесспорно. И он подарил ей ожерелье, выбранное очень тщательно. Жемчужины. Платина! И сейчас он смотрит на нее с таким беспокойством, но в глубине его глаз скрывалось что-то жгучее, что-то, что горело всю ночь напролет, что-то, что она почувствовала в его прикосновениях, в том, как он занимался с ней любовью. О боже! Ей хотелось разрыдаться. Неужели Рафаэль влюблен в нее?

Дульси почувствовала, как ее сердце выскакивает из груди. Это было то, чего она хотела, не так ли? Потому что она была влюблена в него, влюбилась с первого мгновения, но теперь оказалось, что он принц, который скоро станет королем, королем, которому понадобится кто-то уверенный в себе и уравновешенный рядом с ним. Но она не была уверена в себе и уравновешенна, не так ли? Она была девушкой с титулом, которым не могла воспользоваться. Она пряталась в Девоне, делала свои шаткие сосуды, ставила клеймо Дульси Браун на своих работах, потому что слишком боялась быть леди Дульчибеллой, принимать все хорошее и плохое, что с этим связано.

У нее сжалось сердце. И это была чистая правда, настоящая причина, по которой она не сказала Рафу, кто она такая.

— Дульси?… — Он положил руки ей на плечи. — Послушай, я знаю, что это был адский день, но мы все еще здесь, не так ли, все еще стоим на ногах? И может быть, сейчас не лучшее время, но я хочу знать… — Он сглотнул. — Я хочу знать…

— Сеньорита Дульчибелла!

Раф вздрогнул. Раздались голоса и жужжание затворов камер со стороны причала, вспышки ослепили ее. Раф обхватил ее за плечи и буквально вытолкал с палубы.

— С тобой все в порядке? — Он тяжело дышал, а во взгляде была ярость. Стремление к защите. Все это неотразимое благородство, которое у него было.

А потом ее сердце сжалось от боли. Раф как раз собирался спросить ее, видит ли она будущее для них. Это было в его глазах, но каково это — встречаться с ним? Объективы фотокамер будут всегда направлены на них. Они и сейчас направлены. Она всегда будет под прицелом, ее и его фотографии в глянцевых журналах. Она может поехать домой, но не в Девон, там нет охраны. В Фендлшем. Семейное крыло было частным. Частный сад. Красивые высокие стены…