Пламя пяти сердец

Элдрик был старшим из троих детей Шерберы и ее постоянной головной болью. Любовь мальчика к побегам и пряткам уже заставила Тэррика возвести вокруг сада высокий забор, закрыть колодец и приставить к сыну настоящую надзирательницу — проворную женщину по имени Ладила, но Элдрик знал слабые места всех надзирателей в округе и, казалось, обладал умением исчезать из виду без особых усилий.

В первый раз потеряв старшего сына, Шербера едва не сошла с ума от тревоги.

В пятый раз было не легче.

— Его придется наказать, Чербер, — сказал Тэррик, когда они, уже вместе, спустились по каменной лестнице на первый этаж дома и шли к выходу. — За Тэрлиона я спокоен, но Мариам уже становится любопытной. Если не хотим бегать по дому в поисках двоих детей, Элдрик должен быть наказан.

Тэрлион был гораздо более спокойным и даже застенчивым братом-близнецом Элдрика, и сейчас, пока родители и близкие отца сбивались с ног в поисках своего старшего сына, сидел в детской с младшей сестрой и учил ее складывать цветные камешки.

Фир и Прэйир находились в отъезде в соседней деревне. Иначе бы по дому бегали и они.

Шербере было достаточно неудобно наклоняться с животом, который был пусть еще и небольшим, но уже мешал, и под столами и кроватями искали ребенка другие. Впрочем, третья беременность протекала у нее легко, как и две предыдущие. И она ждала этого ребенка с большим нетерпением, чем первых и второго.

Гадала, на кого он будет похож.

Элдрик и Тэрлион были точными подобиями своего отца: смуглые, с высокими скулами, придававшими лицам сходство с треугольником, и темными волосами, которые у них пока еще вились. И Шербера ожидала от вторых родов такого же точно ребенка, но когда немного ошарашенная повитуха подала ей завернутую в пеленку девочку, поглядела на свою дочь... и ахнула.

У малышки были глаза, как луна Шира, и волосы, как луна Шеле. Серебро и золото, цвета Номариама, цвета змеемага, который когда-то ее любил и оставил на память о себе метку на шее, магию и... дочь?

Она позвала Харзаса, чтобы тот посмотрел на малышку, и маг поклялся именем Хирииши, что ребенок несет в себе змеиную кровь. В тот момент Шербера поняла, куда делась ее змеиная магия. Наверняка она проснется однажды в крошке Мариам, и Шербера поклялась себе, что сделает все, чтобы ее дочь осознала и научилась уважать свое змеиное наследие.

А значит, того же можно ждать от других?..

Глаза Фира, когда она показала ему и Прэйиру ребенка, вспыхнули надеждой. Он не говорил с ней о детях, в отличие от Прэйира, который сразу же высказался прямолинейно, но Шербера втайне страдала от мыслей о том, что не сможет подарить им сыновей или дочерей и что двое здоровых и сильных мужчин будут воспитывать чужих детей вместо того, чтобы завести своих, но теперь...

Теперь ее ребенок мог оказаться пустынной кошкой в теле человека или обладателем грозовых глаз и тяжелого подбородка. Шербера не говорила никому о своих чаяниях и только истово молилась Инифри и благодарила ее за награду, которую она обещала своим воинам — и послала ее в теле недостойной смертной, которую могла легко убить.

А еще она молилась о благополучии Олдина и встречала каждый караван, прибывающий в Стохолмие с южной стороны. Но вестей не было.

Никаких.

Ни разу за пять Жизней, отделивших их от Великой Войны.

Ее сердце тосковало по нему, не переставая.

— Госпожа! Господин! — Они едва успели распахнуть двери и выйти из тени дома на яркий дневной свет, как их едва не сбила с ног возбужденная Ладила. — Мы нашли его! Он забрался на дерево и сидел там, пока мы ходили вокруг, а теперь слезает! Сам!

Шербера и Тэррик рассмеялись, но тут же постарались придать лицам серьезное выражение, и двинулись за женщиной в направлении сада.

Тэррик, как и обещал, привел в порядок дом, который раньше занимали правитель города и его семья. Здесь было два этажа и отдельная большая комната для мытья с железной ванной, воду для которой можно было нагреть тут же, в большом котле. Шербера в жизни не видела кровати такого размера, как в хозяйской спальной, и в первые ночи, смеясь, говорила Тэррику, что может его на ней потерять.

Спальную в правом крыле занял Фир. Левое досталось Прэйиру, и он впервые за все время не возражал против излишних удобств. Возможно, потому что прямо под окнами была выложенная камнями площадка, которую он и Шербера могли использовать для тренировок.

Пусть война уже кончилась. Она хотела оставаться способной защитить себя.

С первой же Жизнью стало ясно, что Оргосард еще доставит городу неприятностей. Первозданный Океан устал от зеленокожей заразы, и его водам было нужно очищение. Вода в Оргосарде стала настолько прозрачной, что на глубине двух человеческих ростов можно было легко разглядеть дно. Усоглавцы, плостыши и прочие речные гады, которых жители Побережья знали хорошо, показались безобидными в сравнении с тем, что косяками проходило против течения мимо города в те дни и дюжины дней.