Пламя пяти сердец

Не позволяя себе снова забыться надеждой и беззаботностью, уже однажды наказанными Инифри, воины вглядывались в снежную пустыню и держали наготове оружие, но ноздри их трепетали, отыскивая в витающем вокруг аромате реки аромат Океана.

Они возвращались домой.

— Волета, тебе лучше сесть в повозку, — сказал Займир, останавливаясь рядом с бредущими цепочкой акраяр, но его акрай только покачала головой.

— В повозке душно и я не чувствую запах. А я хочу чувствовать. — Она глубоко вдохнула. — Рыба! Тина! Гнилые черви! Разве это не прекрасно?

Займир, дитя пустыни и камней, смотрел на свою беременную акрай так, словно она лишилась разума, оглядывался на других, замечая в их глазах то же безумное выражение... и сдавался, хоть еще мгновение назад был готов схватить Волету и запихнуть ее в повозку силой.

— Мы идем к Берегу, — сказала Шербера Олдину вечером, когда, закончив дела в целительском доме, подошла сказать ему, что уходит.

Он казался таким ошеломленным, глядя на ее светящееся воодушевлением лицо, что она не удержалась, обвила его шею руками и поцеловала его в губы на глазах у изумленных лекарок, смеясь, сама не зная, отчего.

— Мы идем к Берегу, Олдин!..

Шербера не знала дома на берегу, но она знала магию Берега, и теперь узнавала ее, это тончайшее переплетение сил воздуха, воды, огня и Инифри знает, чего еще, окутывающее тело и заставляющее кипеть кровь.

Она даже что-то напевала, когда вошла в дом фрейле. Тэррик воззрился на нее так, словно у нее вдруг выросла вторая голова, а когда Шербера, пританцовывая, приблизилась и поцеловала его, одарил ее широкой улыбкой.

— Я не узнаю тебя, Чербер.

— Я сама себя не узнаю, — сказала она, осторожно отодвигая воротник его рубицы в сторону, чтобы взглянуть на повязку.

Тэррик поймал ее руку.

— Все заживает. — Его глаза изучали ее. — И я могу поклясться, что все еще чувствую в себе твою магию. Она все еще там, несмотря на столько дней.

— Наверное, это потому что она все еще в тебе, — сказала она. Снова засмеялась, удивляя его и себя. — Я не хотела, чтобы ты умер совсем, так что, наверное, отдала тебе слишком много. Теперь ты — мой должник.

Тэррик отпустил ее руку, и Шербера, не удержавшись, погладила его по шее. Кожа была теплая, и прикосновение действовало на нее, как всегда, обжигающе, но дело было не в том.

Она сама хотела его.

Ее сердце. Не только ее тело. В тот день, слыша его неожиданно откровенные слова — Номариам сказал ей потом, что так на разум Тэррика подействовали травы, — и потом, глядя в глаза, которые умирали, но пытались уверить ее в том, что все будет хорошо, видя обращенную к ней улыбку на посеревших от боли губах, она осознала ее.

Любовь, какой она должна была быть. Чувство, которое не прогрызало в ее сердце дыры, дерево, под сенью которого она могла укрыться от невзгод, доверие и привязанность к человеку, который всегда был с ней честен до конца.

— И я признаю этот долг, — сказал он, привлекая ее к себе. — Я не могу отдать тебе магию, но, может, ты примешь что-нибудь другое взамен?

Шербера не успела ответить: распахнулась дверь, и на пороге появился один из мальчишек-близких с вином и водой. Увидев акрай в объятьях господина, он заблеял и попятился, но Тэррик взмахом руки остановил его.

— Оставь то, с чем пришел, Лагрес. — Мальчишка замер, повинуясь приказу, закивал, снова двинулся вперед. — И напомни остальным, чтобы не увлекались вином. Эльфарру вчера тошнило так, что слышало все войско. Вы — мои близкие, но я всегда могу это изменить.

Голос звучал спокойно, но Шербера чувствовала быстрое биение сердца под своей ладонью и знала, что это спокойствие не более чем маска. Она чуть сжала пальцы, собирая ткань рубицы в горсть, и издала еле слышный смешок, когда Тэррик опалил ее взглядом, который обещал... много.

— Да, господин. — Мальчишка пытался быть быстрым, что было весьма трудно, учитывая заплетающиеся под пристальным взглядом Тэррика ноги. Шербере даже стало его жалко. — Передам, господин.

Дверь захлопнулась, оставив их одних, и Тэррик посмотрел в ее лицо сверху вниз и сказал то, чего она ожидала от него меньше всего:

— Тебе не обязательно оставаться со мной каждую ночь.

Настроение ее тут же омрачилось, но он еще не закончил:

— Я не хочу, чтобы ты приходила только потому, что мне нужна твоя магия.

— Она уже не нужна тебе. Не так много, как раньше. — Шербера нахмурилась. — Зачем ты говоришь мне то, что мы оба знаем, господин?

— Затем, что, если хочешь, ты можешь уйти, — сказал он, глядя ей в глаза.

— Я это знаю, — сказала она, и это была правда.

— Но я хочу, чтобы ты осталась.

— Я это знаю, — сказала она еще одну правду, и по губам Тэррика скользнула усмешка.

— Если ты все знаешь, снимай одежду, и побыстрее.

Он отступил, оглядываясь на стоящую у стены кровать, и Шерберу обдало жаром, когда она поняла, что он задумал.