Пламя Сердца Земли

Он понял, что если они сейчас откажутся, то до следующей деревни – не исключено, что лукоморской – им печки не видать.

– Ну так чё? Передумали, ли чё ли? – обнажила в очаровательной улыбке немногочисленные оставшиеся зубы бабка.

– За вами, барышня – хоть на край света, – умильно скосил на нее слезящиеся очи дед Зимарь.

Иван подумал, что поторопился с выбором квартирной хозяйки, когда та уселась в корыто поверх мешка с отловленной и возвращенной в неволю картошкой, свистнула, гикнула, взмахнула пестом, всё это время скрывавшимся в долбленой посудине, и поднялась в небо, крикнув им, чтобы шли за ней, не отставали и не теряли из виду – искать не станет.

Сомнение стало подтверждаться, когда они, пройдя с лошадьми по кочкам и бурелому километров пять, всё-таки упустили не испытывающее таких затруднений корыто.

Когда же они решили было устроить привал там, где застряли, и уже насобирали веток для костра, и из кустов вдруг появился черный пень с красными резиновыми губами и махнул корнем, приглашая следовать за ним, сомнение перешло в уверенность.

Через час, усталые и измученные, предводительствуемые самодовольным пнем, который – Иванушка мог бы поклясться – специально выбирал дорогу покорявей, они вышли на широкую поляну и предстали перед сплошным высоким забором, опоясывавшим обширную усадьбу старухи.

Над забором, недобро гудя и мерцая, висело мутное облако.

– Что это?.. – подошел поближе любопытный лукоморец, но тут же отпрянул. – Пчелы!.. Да какие огромные!..

– Да это и не пчелы, поди… – болезненно скривился чародей и на всякий случай отступил на шаг и спрятался за умрунов.

– Ты, самое главное, руками не маши, – наставительно прокряхтел дед Зимарь со своих носилок.

– Ну, что? – кисло нашел его взглядом Агафон. – «Лучше не придумаешь»? Да? В такую даль перли, все ноги переломали, и вот тебе прием – пчел спустила! Везет – так сразу и во всём.

Ворота, почти незаметные на общем фоне серого от времени и дождей забора, заскрипели, приоткрылись, и из образовавшейся щели показалась знакомая старуха.

– Явились, не запылились, – беззубо ухмыльнулась она и лукаво стрельнула глазами в оживившегося и потребовавшего немедленно поставить его на ноги старика. – Ну, проходите, гости, глодать кости… ха-ха-ха… Извиняйте, что бросила вас на полпути – домой поспешила. Трех мужиков-то здоровых кормить ведь надо, не хухры-мухры.

Иванушка растерянно оглянулся на умрунов: хоть и попали они, похоже, на подворье к местной бабе-яге, а всё же откуда она знает, что его самозваная охрана на ее разносолы не претендует?..

Отвечая на невысказанный вопрос лукоморца, она растянула губы в хитрой улыбке.

– Убыр Макмыр еще и не такое знает, вьюноша.

– П-понял, – ошеломленно кивнул Иван и смирился.

Убыр сделала еще один шаг вперед, и тяжелые ворота распахнулись перед ней и путниками сами по себе. Взмах сухонькой ручки – и гудящее облако на мгновение зависло в воздухе и ринулось на них. Но не успели гости испугаться как следует, как здоровенные лохматые шершни, сделав над ними круг почета, вернулись назад и снова зависли над двором гудящей шапкой.

– Не боись, гостеньки – не укусят. Теперь, – ухмыльнулась Макмыр. – Они вас сейчас знают и не тронут. Пока я не скажу. Хе-хе. Шуткую я. Ну, чего встали, как столбики? Заходите, гостями будете, пока не надоест.

Специалист по волшебным наукам хотел поинтересоваться, кому надоест, но побоялся услышать ответ и на всякий случай не стал.

Путники первым делом почистили и выбили Масдая и задрапировали его вокруг давно не беленой, но очень горячей печи, после чего наспех умылись и пошли к столу, ведомые головокружительными запахами как самонаводящиеся и чрезвычайно голодные ракеты – отведать от убырских щедрот.

Щедрость ее простиралась на ведерный чугунок с густым наваристым супом, в котором затонул – но не до конца – килограммовый ломоть мяса на мозговой кости, каравай черного хлеба, шаньги – «картовные» и «налèвные», как называла их сама Макмыр, и пресные лепешки с бортиками, наполненные болтушкой из яиц, сметаны, лука и грибов – перепечи.

– Очень вкусно, – работая челюстями и ложкой как заведенный, умудрился произнести и не подавиться Агафон.

– Спасибо, бабушка убыр, – поддержал его Иван и осторожно вложил неуклюжей левой рукой грубо струганную деревянную ложку в рот.

– Наша-то девица на все руки мастерица, – одобрительно закивал взъерошенной головой и дед, аккуратно стряхнул с бороды крошки в ладошку и кинул их в миску.

– Ну уж… – скромно потупилась от похвалы Макмыр, как невеста на смотринах. – Как таким гостям не постараться угодить…

– Постаралась ты, матушка, сразу видно, – стрельнул живыми глазами старик в сторону «девицы», и та зарделась.

– Вот славная женка кому-то достанется, – вздохнул, сокрушаясь, он.

Убыр окончательно смутилась, закашлялась, поправила идеально намотанный платок так, что его перекосило, и поспешила перевести разговор в другое русло:

– А чёй-то это у тебя, мил друг Иван, с правой рукой-то? Ты ить меньше ешь, больше мучаешься. На улюху ты не похож, кажись…