План «Барбаросса». Крушение Третьего рейха. 1941–1945

Красная армия подошла к Дунаю 5 октября и через две недели соединилась с силами Тито в Белграде. На расстоянии 150 миль от него прямо на север Малиновский преодолел рубеж Тисы, и к концу октября германский фронт, который еще оставался чем-то едва ли лучшим, чем лоскутное одеяло, состоявший из собранных в последнюю минуту частей самого разного качества, отступил к верхнему Дунаю. Тем временем Финляндия вышла из войны, и русские прорвались к Балтике, захватив острова Даго и Эзель. Германский фронт еще держался только в центре, или, скорее, Ставка продолжала там игру в кошки-мышки. Гудериан знал, когда она нанесет удар. Ставка сделает это, рассуждал он, после того, как начнется наступление в Арденнах, и когда можно будет предсказать его исход. Последние карты, которые могли быть сданы вермахту, уже будут показаны и разыграны; после этого его угасание будет таким же простым и поддающимся исчислению, как и решение тех шахматных задач, в которых Власов с товарищами коротал свое бесполезное время.

К Рождеству 1944 года истощение германских сил в Польше и Восточной Пруссии давно перешло все допустимые границы опасности. В ноябре и декабре из всей массы произведенных 2299 танков и самоходных орудий на Восточный фронт направили только 921 единицу. Количество дивизий уменьшилось до 130; это было на 27 меньше, чем число дивизий, которыми было остановлено советское наступление в июне. И из них почти половина была развернута там, где они могли бы сыграть небольшую роль в решающем сражении, потому что в Мемеле и Курляндии находилось до 30 дивизий, охранявших Балтийское побережье, где были подводные лодки Дёница, а еще 28 дивизий находились южнее Карпат. Там русское давление в Венгрии и их окружение Будапешта постепенно перетягивали на себя некоторые лучшие дивизии из резерва ОКХ.

Гудериану следует воздать должное за его замечательную целеустремленность и умение, с которыми он смог накопить вообще какие-то резервы. Но он сделал это. Несмотря на требования Арденнского наступления, постоянные кризисы на Балканах, намеренное лишение его вооружения в ^ пользу Внутренней армии и упорную обструкцию Йодля на высшем административном уровне, к Рождеству 1944 года он вывел с фронта не менее 12 танковых дивизий. Они находились в готовности принять на себя удар острия русского наступления, хотя, конечно, Гудериан знал, что на фронте длиной почти 600 миль, без горючего, без приказов, да и достаточного пространства для ведения маневренного сражения, его армии вскоре окажутся перед опасностью уничтожения. В декабре разведка ОКХ сообщила, что только на Баранувском плацдарме находится свыше 60 стрелковых дивизий и 8 танковых корпусов (или чуть больше, чем всех германских сил). Два других крупных русских сосредоточения – 54 дивизии и 6 танковых корпусов севернее Варшавы и примерно такое же количество на границе Восточной Пруссии – говорили о том, что удары будут последовательными. «К тому времени, как нанесут последний, от нас останется железный лом», – сказал Рейнгардт.

Вначале Гитлер намеревался начать наступление в Арденнах в ноябре. Если бы так и было сделано и даже если бы результаты были не больше полученных, возвращение танкового резерва в войска Гудериана могло бы произойти до начала зимнего наступления русских. Но в действительности Мантойфель и Зепп Дитрих начали наступление 16 декабря, и за его ходом с большой тревогой следили в ОКХ в Цоссене и у Гитлера во временной штаб-квартире на Западе, в Цигенберге.

К 23 декабря нервы Гудериана больше не могли выдерживать напряжения, и он проехал через всю Германию в Цигенберг, полный решимости «требовать, чтобы сражение, наносящее нам тяжелые потери, было прекращено и чтобы все силы, которые можно было собрать, были направлены на Восточный фронт».

Хотя начальник Генерального штаба в конце концов оказался прав, его действия на этом этапе были преждевременными, и это создавшееся неправильное впечатление, вероятно, стоило ему нескольких дивизий, потому что дало «западной» школе возможность представить его плохо информированным и чрезмерно озабоченным («Слишком, слишком тревожится», – успокаивающе заметил «национальный вождь»). Дело в том, что именно в этот день, по словам официального историка США, «…попытка заткнуть брешь превратилась в битву на выживание, по мере того как каждая дивизия, направляемая в 1-ю армию для контратакующей роли… была вынуждена переходить к обороне, чтобы предотвратить новый германский прорыв».