План «Барбаросса». Крушение Третьего рейха. 1941–1945

Только 24 декабря Модель решил заменить исходный план прорыва через Арденны так называемым «малым решением», и было немыслимо, чтобы Гитлер разрешил выходить из боя в тот момент, когда, казалось, решался исход сражения. «Кто занят изготовлением всех этих писаний?» – закричал Гитлер, когда Гудериан показал ему меморандум с перечислением сосредоточиваемых советских дивизий в Польше. Гудериана угостили обедом, после которого Йодль злорадно «поделился» с ним, что за Арденнами последует еще одно наступление, в Эльзасе. «Мы не должны упускать инициативу, которую только что взяли в свои руки, – наставлял он Гудериана. Оперативные планы противника серьезно нарушены». И единственным результатом приезда Гудериана стало то, что ОКВ обратило беглое внимание на Восточный фронт и приказало (пока Гудериан возвращался в Цоссен, не проинформировав его) двум танковым дивизиям СС из корпуса Гилле, находившимся в резерве за Варшавой, следовать в Венгрию и «снять осаду с Будапешта».

Понимая, что он никогда не добьется ничего хорошего с подхалимами из ОКВ в Цигенберге, которые были радостно опьянены непривычным одобрением фюрера и незнакомым ощущением руководства крупным наступлением, Гудериан направил свои усилия по традиционным каналам прусского масонства – и здесь сразу добился нужного. В канун Нового года он снова приехал в Цигенберг, но на этот раз вначале осмотрительно посетил Рундштедта, главнокомандующего на Западе, и генерала Зигфрида Вестфаля, его начальника штаба. Эти хладнокровные профессионалы, его коллеги, глубоко презиравшие «нацистских солдат» вокруг фюрера, были серьезно обеспокоены опасным положением на Востоке. Вестфаль дал Гудериану номера трех дивизий за Западным фронтом и одной в Италии, находившихся возле железнодорожных станций, которых можно было бы взять, и даже послал их командирам предварительный приказ быть готовыми к погрузке. Затем Гудериан лично обратился в управление военных перевозок и договорился о выделении ему необходимого подвижного состава и уж после этого направился в конференц-зал Гитлера, где повторил свои прежние требования о пополнениях.

Йодль немедленно ответил, что «они ничем не располагают».

«Но на этот раз я мог возразить ему… Когда я сказал Гитлеру номера имеющихся дивизий, Йодль сердито спросил меня, откуда я их взял; когда я сказал ему – от главнокомандующего его собственного фронта, – он погрузился в злобное молчание». Гудериану было разрешено передислоцировать эти дивизии, но время и усилия, потраченные на то, чтобы добиться этих жалких пополнений, и отсутствие согласованности в германском Верховном командовании, которое иллюстрирует этот случай, были зловещим предзнаменованием для тех критических сражений, которые были впереди.

После этой небольшой личной победы начальник штаба провел первую неделю января, инспектируя штабы армий на Восточном фронте. То, что ему доложили, и то, что он увидел собственными глазами, было настолько тревожным, что он решил обратиться к Гитлеру с последним воззванием, на этот раз и о дополнительных войсках, и о разрешении совершить необходимый отход, который позволил бы скудно защищаемой буферной территории поглотить первый удар наступления русских. Ибо Гудериан смог разглядеть, что за те месяцы, что они провели в подготовке, русские накопили такую мощь, что остановить их продвижение было уже не в силах германской армии. Единственной надеждой было, увернувшись в последний момент, заставить Жукова «ударить в пустоту» и затем перейти к маневренной обороне через Западную Польшу, пока усталость и весенняя распутица не остановят наступления русских.

Но даже Манштейн в пору своего процветания при Гитлере не был в состоянии склонить его к стратегической философии подобного рода. Теперь же, как саркастически отметил Гудериан, «…стоило Гитлеру только услышать слово «тактическое», как он тут же выходил из себя, зная, что следующим словом будет «отступление». Когда Гудериан представил ему уточненные данные оценки численности русских, Гитлер объявил, что они «совершенно идиотские»[122] и все это «втирание очков». Гитлер так рассвирепел, что приказал поместить генерала Гелена, который подготовил эти данные, в сумасшедший дом. Гудериану удалось отстоять его[123], но большего он не достиг. В конце разговора Гитлер заявил ему: «Восточный фронт никогда еще не имел такого сильного резерва, как сейчас. Это ваша заслуга, и я благодарю вас за это». Неподдающийся Гудериан возразил: «Восточный фронт – это карточный домик. Если фронт прорвут в одном месте, все остальное рухнет…»