Планета безумцев

— Чем могу!

— Ну ладно. — Я задумался, переваривая услышанное. А Хаткинс вдруг обмяк на стуле и прикрыл глаза. Его очки сползли на нос, узкие губы приоткрылись, обнажив полоску желтых острых зубов. Скулы обострились. Дышал он хрипло и неровно. И был похож на тощего умирающего хомяка.

— Дьявол вас забери, Томас, — со смешанным чувством жалости и брезгливости сказал я. — Что мне теперь с вами делать?

Что мне было делать — после того, как он рассказал такое? Сдавать его Службе безопасности Бюро звездных стратегий? Но не в таком же виде… И не для того, наверно, он обратился ко мне, чтобы я оставил его, жалкого и беспомощного, в тот момент, когда он просил меня о помощи и милосердии?

Но ведь это не человек, вдруг пришла мне в голову четкая мысль. И я удивился ей, потому что полагал, что так еще и не решил насчет правдивости истории Хаткинса. А оказалось, решение принято… Но если так, то я просто обязан нейтрализовать диверсанта!

Я снова всмотрелся в его лицо и прислушался к себе, припоминая нашу беседу. «Эти твари искалечили мою жизнь, отняли тело и сократили мой срок донельзя…»

Жалость, одна только жалость была во мне.

— Хаткинс, — тронул я его за плечо. — Не спите, Томас. Вы забыли? Вам еще надо кое-что мне рассказать. Вы пришли сюда не спать. Очнитесь!

Он со стоном разомкнул веки, и сквозь сонную пелену в его глазах проступила такая безысходная тоска, что у меня сжалось сердце.

— Спасибо, Дэниел, — прохрипел он. — Спасибо… Я не ошибся… У вас доброе сердце… Все, что я узнал о вас, было правильным. — Он беспомощно поерзал на стуле и кое-как уселся прямо. — Я должен умереть, Дэнни, — очень тихо произнес он. — Я знаю точно. Эта старуха с голым черепом вместо головы и косой в руках дышит мне в затылок. И я читаю ее мысли так же хорошо, как мысли любого человека. А значит, она реальна. — Он провел рукой по лицу и посмотрел на меня. — Они не учли, Дэниел, что мое существо — мое истинное существо! разорвет их цепи и выйдет перед смертью на волю… У меня есть сын, — вдруг продолжил он. И сказал это так просто, как будто о чем-то само собой разумеющеемся. — Его зовут Кларк. Кларк Брайтер. Ему скоро исполнится четырнадцать лет. Уже взрослый мальчик…

Он был теперь, кажется, совершенно трезв. Но выглядел — хуже некуда. Как будто опорожненная им бутылка была наполнена не виски, а раствором с болезнотворными микробами.

— Как он появился на свет — отдельная история, и ее рассказывать у меня нет ни времени, ни сил. Я встретил его мать тогда, когда только-только начал выполнять программу этих тварей и слонялся по свету. Пока еще в облике капитана в отставке Томаса Брайтера. Может быть, во мне оставалось пока что-то человеческое, и поэтому я оказался способен полюбить… Мы прожили вместе всего один месяц, я уехал. И в течение двух лет возвращался к ней. Всегда возвращался… А она всегда ждала. Сначала одна, потом — вместе с нашим сыном… А потом ее сбил автобус… Такая глупая смерть. Если бы вы знали, какая это была нелепая смерть!

Он больным и почти безумным взором обвел зал, в стенах и потолке которого отражались искаженные лица посетителей и уродливые фигуры официантов.

— Кривые рожи. Господи, везде одни кривые рожи! Иногда мне кажется, что я не один такой — каждый встречный-поперечный выполняет программу этих тварей. Но это, конечно, не так. Я знаю, что на всей Земле нас, несчастных окривевших, только пятнадцать человек.

— Томас… — произнес я, не зная, чем могу помочь. Он повернулся ко мне:

— Это они убили ее. Она мешала выполнению программы. И сбил ее кто-то из моих бывших коллег, из тех пятнадцати — изуродованных около нейтронной звезды. Или тех четверых, которых я не чувствую. Если они все-таки остались в живых…

Он постоянно сбивался с мысли. Казалось, он пытался подвести разговор к чему-то важному и никак не мог. Слишком многое нужно было объяснить и рассказать. И слишком он был пьян. Или плох.

— Вы говорили о сыне, Томас… — напомнил я.

— Да! — Он широко раскрыл глаза. — Да! Спасибо, Дэн. Ради него я и выворачиваюсь наизнанку весь вечер… — Он заговорил сбивчиво, но быстро. — Я очень редко видел его, Дэниел. Как вы понимаете, у меня были более важные дела. Дела тварей… Но сейчас… Если я и тревожусь о чем-нибудь, то только о его судьбе. Прошу вас… Когда я умру, присмотрите за ним… Это несложно. Последние двенадцать лет он воспитывается в частном пансионе «Утренняя звезда». Хорошее место… И почти рядом. В ста километрах от мегаполиса.

— Что я конкретно должен сделать?

— Ничего, кроме своей работы. Напишите обо всем, что я вам рассказал. Обо мне и о Кларке. Этого достаточно. Силы безопасности Земной системы включат свою машину и защитят Землю. А в судьбе Кларка примут участие общественные силы. Он не будет вышвырнут из пансиона на улицу и не останется один на один с этими… С кривыми рожами.

— Что вы имеете в виду?