Планета кошек

– Итак, вам следует уяснить: во-первых, это необычная крыса. Ее создали в научной лаборатории, на ней ставили травматические опыты. Во-вторых, она чрезвычайно целеустремленная и умная. Ни в коем случае нельзя ее недооценивать. В-третьих, она уже прибегала к своему Третьему Глазу для подключения к компьютерам, когда они еще не были заражены вирусом. Поэтому у нее, как и у меня, был доступ ко всем знаниям человечества. В-четвертых, она владеет существенным культурным багажом, особенно в области истории, географии и технологий. Тамерлан умеет приспосабливать то, что узнает, к имеющимся обстоятельствам. В-пятых, она умеет пользоваться огнем. При помощи него она сумела преодолеть в Париже наши деревянные ограждения. В-шестых, она исключительно мотивирована тем, что жаждет отомстить за все зло, причиненное ей еще в лаборатории. Добавьте к этому ее желание отыскать лично меня, вызванное тем, что я располагаю, как ей известно, флеш-картой в целый зеттаоктет (тысячу миллиардов миллиардов октет), на которую загружена практически вся память человечества. Вот почему Тамерлан ни перед чем не останавливается, даже пересек со своей крысиной ордой океан.

Я делаю еще одну короткую передышку. В зале нарастает шум.

– Подождите, я рассказала все это не для того, чтобы вас напугать. Я хочу одного: предостеречь вас об угрозе, исходящей от этого конкретного экземпляра, который не является заурядной крысой. Судя по тому, как они только что общались, Тамерлан собирается обучить американских крыс пользованию огнем. Поэтому надо заранее подготовиться к тому, что они попытаются поджечь эту башню. Вот и все, что я намеревалась сказать.

После моего выступления воцаряется потрясенное молчание. Потом поднимается генерал Грант. Я получаю перевод его речи напрямую в свой Третий Глаз благодаря наушнику Натали.

– Не пойму, зачем нам слушать эту кошку. Сами видите, цель ее речи – еще сильнее нас напугать. Встает вопрос, не играет ли она на руку крысам.

Весь зал одобряет мнение генерала. Хиллари Клинтон, пользуясь этим, берет микрофон и поворачивается ко мне.

– Как, говорите, ваше имя?

– Бастет, в честь египетской богини.

– Так вот, Бастет, я вас выслушала и склонна вам верить. Сведения, которые вы нам сообщили, представляются мне достоверными. Тем не менее вы не предлагаете решений. Вы всего лишь нас ослабляете.

– Я хотела предостеречь вас, что вероятна огненная атака, из чего вытекает необходимость подумать о способах защиты.

Несколько человек возражают, в зале нарастает враждебность ко мне.

Хиллари опять берет микрофон.

– Прежде всего, дорогая Бастет, я должна вас успокоить: наша башня Свободы сделана из стекла, металла и бетона ультравысокого качества, устойчивостью она значительно превосходит деревянные заграждения…

В зале одобрительный смех.

Надо мной смеются, потому что я всего лишь кошка.

Натали смотрит на меня с огорчением.

Что ж, что заслужили, то и получат. Раз у них такое непоколебимое чувство собственного превосходства, то пусть они падут жертвами гордыни, присущей их виду.

Кто-то поднимает руку, желая взять слово. Это Норовистый Конь, представитель общины американских индейцев. Хиллари просит тишины, чтобы его слова не потонули в криках.

– Хочу задать этой кошке вопрос. Вы говорите, что угроза для нас вызвана тем, что французский царь владеет огнем, но есть ли у вас более глобальное решение, помимо противопожарных мер?

– Есть.

Я забочусь о производимом впечатлении. Добившись всеобщего внимания, я отвечаю на вопрос, и мой ответ переводится автоматически благодаря сконструированному Романом интерфейсу. Я стараюсь отчетливее артикулировать.

– Надо убить обоих царей, пока они не стали претворять в жизнь свои зловещие планы, то есть как можно скорее.

В этот раз некоторые в зале хохочут, некоторые издевательски свистят. Это продолжается довольно долго.

Моя мать говорила: «Поспешная правота хуже ошибки. Сначала на вас злятся за то, что вы нарушаете привычки, потом за отсутствие убедительных доводов».

Как я погляжу, один лишь Норовистый Конь смотрит на меня с любопытством, как будто не знает, что обо мне подумать.

Возможно, один из представителей племен переходит в мои союзники.

Заседание завершается, все расходятся.

Я иду в столовую и обедаю там, сидя напротив своей служанки – по той простой причине, что они с Романом никак не помирятся.

Все-таки я не вполне разобралась в отношениях в этой паре. Все так непросто! У них это называется «чувства», хотя я назвала бы это «ненужными сложностями».

Мне приходится поступать, как ребенку разведенных родителей (читала в РЭОАЗ, как это бывает): провожу время по очереди со своей служанкой Натали и со своим слугой Романом.

Гораздо больше с первой, чем со вторым.