Планета мистера Заммлера

– Я не думал, что могу причинить вам вред. Когда дело касается вас, мистер Заммлер, у меня только одна цель – защитить ваши интересы. У меня защитный инстинкт по отношению к вам. Понимаю, это отдает эдиповым комплексом (вот они опять – названия!), но на самом деле я очень вас почитаю. Вы единственный человек на свете, которому я могу такое сказать. Такие слова обычно пишут, а не говорят.

– Да, Лайонел, я понимаю.

Лоб мистера Заммлера стал влажным и зачесался. Он аккуратно промокнул его выглаженным носовым платком. Это Шула приносила ему платки так хорошо отутюженными.

– Я знаю, вы пытаетесь собрать воедино весь интеллектуальный багаж, весь ваш жизненный опыт. В некий Завет.

– Откуда вам это известно?

– Вы сами мне сказали.

– Разве? Не припомню. Это очень личное. Если я уже не отдаю себе отчета в том, что говорю, это дурной знак. Совершенно точно я такого говорить не собирался.

– Мы стояли перед отелем «Бреттон-Холл», этого несчастного средоточия распада. Вы опирались о зонтик. Я… не знаю, можно ли мне так сказать… – тут Феффер выказал признаки нарастающего чувства, – но если с некоторыми людьми я вообще сомневаюсь, насколько они люди, то вас я люблю. Безоговорочно. Что касается того случая (раз он для вас важен), то вы тогда ничего со мной не обсуждали, а просто сказали: хорошо бы, мол, уместить весь мой опыт в несколько предложений. Или даже в одно.

– Сидней Смит.

– Смит?

– Английский священник. Это его афоризм: «Ради Бога! Придерживайтесь таких взглядов, которые можно выразить коротко!»

Вот, значит, что натворила Шула-Слава. Из сумасшедшей преданности папе совершила нелепую кражу. Это известие гнетуще заполнило особые лакуны в душе Заммлера, которые открылись тридцать лет назад и с тех пор только расширялись. Сегодня они уже были широко распахнуты из-за Эльи. До тридцать девятого года Заммлеру, насколько он помнил, не приходилось ощущать такой темноты и тяжести. Может, где-нибудь в мире существовала настойка, способствующая зарастанию подобных отверстий? Мистер Заммлер постарался взглянуть на ситуацию с комической стороны. Представил себе, как Шула в космических ботинках и с неряшливо нанесенной алой помадой на губах появляется откуда ни возьмись, подобно маленькому демоническому существу из сказок братьев Гримм, чтобы тут же исчезнуть вместе с сокровищем индийского мудреца. Сам Заммлер выступал в этой истории кем-то вроде заклинателя Шулы. Она возомнила, будто он волшебник Просперо из шекспировской «Бури». Ему, носителю высокой культуры, под силу написать такие чудесные мемуары, благодаря которым весь мир надолго запомнит, какая это привилегия – быть Заммлером. Ответ индивидуального умопомешательства умопомешательству общественному (в век массовых убийств) – как можно сильнее выделиться, достичь как можно больших высот, рассыпать как можно больше ослепительно сияющих бриллиантов перед восхищенным человечеством. Бисер перед свиньями? Вспомнив равви Ипсхаймера, послушать которого Шула однажды его притащила, мистер Заммлер переформулировал старую поговорку: эти богатенькие проповедники разбрасывали перед настоящими свиньями искусственный жемчуг. Слегка повеселев, Заммлер согнул нервно-элегантную руку подрагивающим мостиком над переносицей и без необходимости поправил затемненные очки. Он не то, что видит в нем Шула. И не то, кем считает его Феффер. Как удовлетворить потребности этих разыгравшихся воображений? Дух Феффера, кружащийся в яростном вихре, смотрит на него как на неподвижную точку. При таком гиперактивном вращении немудрено влюбиться в стабильность, а мистер Заммлер – олицетворение стабильности. Как молодой человек ему льстит! С сожалением подумав об этом, Заммлер проверил, полностью ли шляпа скрывает блокнот.

– Я могу вам чем-то помочь? – спросил Феффер.

– Да, Лайонел, – Заммлер встал. – Проводите меня до метро. На Юнион-Сквер.

Выйдя из маленького парка через чугунные ворота, они пошли на запад, мимо квакерской молельни, мимо домов из холодного песчаника, мимо деревьев, мимо пузатых урн, прикованных цепями (одна цепь даже была в кожухе). Сколько собак! Все: школьники, расфуфыренные женщины, гомосексуалисты – преданно выполняли свой долг заботы о собаках. Если кто-то на земле и уделял этим друзьям человека почти столько же времени, сколько здешние жители, то разве что эскимосы. Ветеринары наверняка имели собственные яхты. При таких-то ценах на услуги.