Планета обезьян. Рассказы

— Здесь, — сказал мне ученый-шимпанзе с таинственным видом, — мы занимаемся экспериментами посложнее. На этой стадии скальпель уступает место более тонкому инструменту. Речь идет о раздражении различных участков головного мозга электрическим током. Нам удалось добиться поразительных результатов. Скажите, а у вас на Земле ставят такие опыты?

— Да, на обезьянах! — вскричал я в бешенстве.

Шимпанзе нисколько не обиделся.

— Ну, разумеется, разумеется, — проговорил он с улыбкой. — Тем не менее я не думаю, чтобы вы добились таких же успехов, как мы, — я имею в виду эксперимент, который доктор Корнелий хочет вам продемонстрировать лично. А пока продолжим знакомство с обычными опытами.

Он потащил меня дальше мимо клеток, в которых обезьяны-врачи оперировали людей. Здесь подопытные лежали на своего рода столах. Трепанация черепа обнажала те или иные участки мозга. Пока одна обезьяна-анестезиолог следила за подачей наркоза, другая прикладывала к пульсирующему мозгу электроды.

— Видите, здесь мы тоже применяем обезболивание, — заметил Гелий. — Правда, анестезия дается неглубокая, чтобы не исказить результатов, однако объект не чувствует никакой боли.

В зависимости от того, к какому участку коры прикасались электроды, подопытные производили различные движения, причем, как правило, на раздражение реагировала какая-либо одна часть тела. Первый мужчина при каждом разряде электрического тока сгибал левую ногу и тотчас разгибал ее, когда ток прерывался. Второй точно так же сгибал и разгибал руку в локте. Третий под воздействием тока производил вращательные движения всей рукой в плечевом суставе. Немного дальше обезьяны изучали функции нервного центра, управляющего мускулами челюстей. Когда включали ток, подопытный, совсем еще молодой парнишка, принимался жевать, и жевал неустанно, свирепо, со скрежетом зубовным и жуткими гримасами, в то время как тело его оставалось совершенно неподвижным.

— Понаблюдайте, что происходит, если увеличивать продолжительность воздействия электротоком, — предложил мне Гелий. — Сейчас вы увидите такой эксперимент, доведенный до логического завершения.

На сей раз объектом эксперимента оказалась красивая девушка, напоминавшая отдельными чертами Нову. Вокруг ее обнаженного тела суетилось несколько врачей-обезьян, самцов и самок, в белых халатах. Самка-шимпанзе с вдумчивой мордой приладила электрод и включила ток. У девушки сейчас же зашевелились пальцы левой руки. Но шимпанзе не выключила ток, как в обычном эксперименте, — опыт продолжался. И вот движения пальцев ускорились, стали лихорадочными. Затем дрогнула и зашевелилась вся кисть. Еще через мгновение движение распространилось до локтя, до плеча и начало разливаться вверх, захватывая мускулы лица, и вниз по телу на бедро, икру, пятку, вплоть до пальцев ноги. Через десять минут вся левая сторона несчастной девушки содрогалась от конвульсивных, все учащающихся и все более сильных спазмов. На это было страшно смотреть!

— Мы называем это эффектом цепной реакции, — спокойно пояснил Гелий. — Он достаточно хорошо изучен и обычно завершается конвульсиями, какие бывают при эпилептических припадках. Но это странная эпилепсия, захватывающая только одну половину тела, хотя симптомы…

— Прекратите! — закричал я, не в силах более сдерживаться.

Обезьяны подскочили от неожиданности и с неодобрением уставились на меня. К счастью, в этот момент вошел Корнелий.

— Я понимаю, понимаю, — проговорил он, дружески похлопывая меня по плечу. — Эти эксперименты, пока не привыкнешь, производят довольно сильное впечатление. Но подумайте о том, что именно благодаря им наша медицина, особенно хирургия, неизмеримо продвинулась вперед всего за каких-нибудь двадцать пять лет!

Но меня этот довод нисколько не убедил, точно так же, как воспоминание о подобных опытах, которые я видел в одной из наших земных лабораторий, хотя там они проводились на шимпанзе. Корнелий пожал плечами и увлек меня в узкий коридор, сообщавшийся с залом поменьше. На пороге он остановился и сказал мне торжественным тоном:

— Здесь вы увидите нечто поразительное и совершенно новое. В это помещение имеют доступ лишь три лица: Гелий, который лично занимается опытами и уже добился огромных успехов, я сам и один служитель-горилла, выбранный нами с величайшей осторожностью. Он немой. Мне он предан душой и телом, и к тому же он круглый дурак. Надеюсь, вы понимаете, какое значение мы придаем тому, чтобы о нашей работе никто не знал. Но-вас я с нею познакомлю, потому что вы, я уверен, будете молчать. Ибо это в ваших же интересах.

8

Я вошел за Корнелием в маленький зал и сначала не заметил там ничего особенного, что могло бы оправдать подобную таинственность. Аппаратура походила на ту, что мы уже видели в других помещениях: те же генераторы, трансформаторы, электроды. И здесь было всего двое подопытных — мужчина и женщина. Они лежали на двух поставленных параллельно кушетках, привязанные ремнями. Когда мы вошли, они встретили нас взглядами, поразившими меня своей необычайной пристальностью.