Планета откровений (СИ)

В самой непролазной чаще самого дремучего леса на планете, которую аборигены называют просто «Дом», на небольшой, окружённой могучими, возносящимися вверх на несколько километров, деревьями, расположен небольшой домик. И это единственное рукотворное строение здесь. Ну, по крайней мере, он выглядит так, как будто он рукотворный. Стены, сложенные из неошкуренных брёвен, крыша, покрытая слоем дерна и мха. Этакая охотничья избушка. Конечно, это если бы на планете были охотники… Но их на планете нет. Совсем. И не было никогда. И сама избушка пустует почти всё время, лишь изредка у неё появляется жилец. Или пленник, но это уже как посмотреть.

Сейчас домик не пустовал, внутри него была девушка. Если бы тут был Герман, он сразу бы её узнал, но Германа тут тоже сейчас нет. А есть только Лиана, и маленький домик. Да, надо ещё отдельно отметить тот факт, что у домика нет ни окон, ни дверей.

Девушка злобно обвела избушку взглядом, резко встряхнула головой, отбрасывая назад длинные волосы, и, не глядя, вытянула руку. Подождала немного, потом скривилась вся, словно от боли.

— Ууу, будь они все прокляты! — выругалась она, поднялась легким, быстрым движением, и прошла в ту часть дома, где располагалось некое подобие стола, ранее скорее всего бывшее просто пнём. Взяла с этого импровизированного стола кувшин и жадно припала к нему, пока не осушила до дна. После чего швырнула его об стену. Но кувшин не разбился, а, прикоснувшись к покрытому корой дереву, словно бы растворился в нём. Лиана снова тряхнула головой. В этом месте все её способности были заблокированы — управление ДНК, телекинез, и прочие вещи, которым в человеческом языке и названия-то не было. И у них не было, они всегда прозревали саму суть вещей, зачем им какие-то названия? Тем более, человеческие. Ведь они не были людьми…

Она была здесь совсем одна. Ни один из её народа — хотя она уже не считала этот народ своим — не решился бы сейчас приблизиться к этому домику даже на километр. Потому как тогда заблокировались бы и их умения, а возможно, что и исчезли бы навсегда, а кому это понравится? Тем более добровольно? У Лианы же не было никакого выбора, добровольностью тут и не пахло. А пахло убийством. Уничтожением. Развоплощением… Она стиснула зубы и кулаки в бессильной злобе. Пнула мох, служащий полом, но это не особо помогло — мох спружинил, приняв на себя удар, и сразу же восстановил свою прежнюю форму.

— Ненавижу! — Лиана закрыла лицо руками, и, сев на корточки, начала раскачиваться из стороны в сторону. — Не-на-ви-жу! Уроды! Сволочи! Как же я вас ненавижу!

Через несколько дней должны были начаться необратимые изменения. Плоть начнёт ссыхаться, трескаться, пока, наконец, не станет хрупкой и ломкой и не рассыплется прахом, который впитается в мох, в стены, в самую суть этого страшного места. Сколько же здесь умерло таких, как она…. Стерлись воспоминания, забылись сокровенные мечты. И всё только потому, что они не хотели становиться деревьями, терять годы на растительное существование, служить домом миллионам букашек и сотням птиц. Чем, чем плохо существование в этом теле? Почему надо отказываться от ощущений прикосновения чужой плоти к своей, от ощущения этой плоти внутри, от танца на заре и медитаций на закате, от вкуса и запаха окружающего тебя мира…. Почему? Почему это считается недостойным, чем-то неправильным, как будто это болезнь, и все вокруг боятся ею заразиться? Чушь это всё, что это генетический сбой! Наоборот, это эволюция, это правильный путь, что бы там не думали совершившие уже сотни и сотни реинкарнаций старики! Их сущности потеряли гибкость, и закостенели в своих заблуждениях. Прославляют оборотничество, как единственное правильное существование! Да пускай! Кто им мешает? Становитесь деревьями в своё удовольствие, сколько хотите! Но не стойте на пути у нового поколения, не мешайте развиваться, меняться, стремиться к чему-то новому и доселе неведомому! Да, пусть таких как она — единицы. Но это совсем не значит, что это тупиковая ветвь развития! Кто сказал, что личность становиться агрессивной, неуправляемой и изменяется на физическом уровне? Да причем ужасно изменяется… Где доказательства? Почему вот так сразу — уничтожить? Она же просто хочет жить, пусть и не так, как остальные, но хочет!

Лиана поняла, что плачет, и со злостью вцепилась руками в многострадальный мох. Рванула, кусок мха остался у неё в руках, и она, потеряв равновесие, шлёпнулась на спину. И осталась так лежать, бездумно глядя в потолок, на фосфоресцирующие грибы. Где же Герман? Неужели всё напрасно? Все её старания, вся эта тонкая работа над его сознанием и телом? И ведь он не один, ему должны были помогать другие, в мысли которых она вложила столько желания, что, казалось, их головы просто не выдержат? Где они все? Почему никто не приходит?