Планета супербарона Кетсинга

В который раз повернул голову – без цели, наверное подсознательно надеясь увидеть что-нибудь спасительное. Увидел. В углу у входа стоял стеклянный куб, похожий на аквариум. Только что здесь ничего не было, Вок мог поклясться. Внутри жидкость, в ней, как в лава-лампе, переливались из одной формы в другую огромные вязкие капли, прозрачные, лимонно-желтые. Где кончалось лимонно-желтое живое и начиналась обычная неживая вода, различить не удавалось.

Жидкость вроде бы заметила Вока, вроде бы задвигалась интенсивнее. Распластанные останки осьминога дернулись в спазме и с трудом поползли к аквариуму. Желтое непонятным образом прошло сквозь стекло и всосалось в поверженного спрута прямо через кожные квадратики. Соединившись вместе, две субстанции тут же превратились в обычного инопланетного осьминога, тут же усевшегося в появившееся посреди комнаты кресло.

Получалось, засохший спрут набух и ожил? Но во всей сцене аквариум выглядел главным. Или на полу валялось подобие пиджака, одежды, сшитой из кожаных обрезков? А в аквариуме сидел, отдыхал, спал, расслаблялся сам осьминог, который и осьминогом-то не был? Но тогда зачем ему – желтому и бесформенному – понадобился шпион-землянин? Почему не пошил костюм у другого портного – по меркам, подходящим для этого мира? Не складывалось одно с другим. Сам понимая, что выглядит глупо, Вок промямлил:

– Так это скафандр?

– Нет, это я.

– А желтое – что?

– Я же.

– Значит, скафандр.

– Ну почему же сразу скафандр? Вы одежду таки меняете? А у нас свои клетки. Организм может разбираться и собираться – в одних частях на органы, а в других на клетки. И получается выращивать специально то, что недостает. Например, кожу, легкие для разных планет. Все это я – мой генотип, если можно так выразиться в земных понятиях.

– А почему человеком нельзя вокруг обрасти?

– Ну, говорю же, не тот фенотип, генотип тот, а фенотип другой. Как же таки объясню, если кроме этих двух терминов в вашем языке и слов даже нет подходящих? Да и то «генотип» приходится применять в сильно расширенном таки смысле.

– То есть у приматов образования не хватает? И поэтому мне подсунута литература на непонятных языках? Ни французским, ни английским не владею, да и древнерусский для меня загадка… – Тут в голову пришла великолепная идея, и Вок выпалил, не давая осьминогу ответить: – А давайте вы меня во сне английскому научите!

Предложение по повышению культурного уровня штата шпионов спрут проигнорировал. Но заерзал, замельчил:

– Таки не знаете? Вот незадача, и русский собственный, как понимаю из ваших слов, уже не тот, совсем не тот. Странно это все, неожиданно. А издания на воронежском языке имеются, но я думаю, вы с ними знакомы уже.

Вок решил не обижаться ни на воронежский язык, ни на иронию по поводу знакомства со всем, что можно прочитать в своем городе. Вежливо попросил предоставить современную, на момент отлета, литературу, вспомнил, как метался над дохлым осьминогом, обиделся и откланялся…

Сколько времени надо, чтобы выйти в коридор и зайти в соседнюю дверь? Нисколько. А в каюте-библиотеке все уже поменялось, кроме кресла, конечно. Высота промежутков между полками стала меньше, на них теперь лежали стопки газет.

Вок не спеша сел, устроился, протянул руку – ближе всего оказалась подшивка формата А3. Районный листок, никогда интересным не казавшийся. Начал читать статью, другую – как и ожидалось, полная скукота. В Воронеже шесть районов, наверняка в каждом такая газета и каждая одно и то же пишет. Аккуратно вернул подшивку на стеллаж – это для осьминогов. Исключительно для осьминогов. Исключительно для осьминогов, бытописующих областной российский город. Потянул с полки книгу – небольшую, невзрачную, определенно учебник. Начал читать – интересно, увлекательно, совершенно незнакомый взгляд на все. Вот только хватило Вока ровно на половину введения, дальше пошло малопонятное, а через пару страниц – непонятное совсем. Пролистал еще – с первой же главы формулы, в которых даже буквы не все оказались знакомы, а уж смысл… В общем, попытка ознакомления с квантовой физикой вышла столь же безуспешной, как и с текстами исчезнувшей царской библиотеки. Вок хмыкнул: «Мое время после Грозного, но определенно до Планка». О Планке рассказывалось в понятной части введения. Закряхтел и опять полез на верхнюю палубу, в смысле – вверх по лестнице в главный салон.

Осьминог бездельничал в своем кресле. Вок покрутил головой, привычно сел в материализовавшееся ниоткуда второе сидячее место. Расположился поудобнее и наконец понял, зачем пришел. Библиотека здесь, на судне, подобралась совсем не интересная, но в какой библиотеке можно прочитать, например, про космические корабли, доставляющие шпионов на средневековые планеты? Ах да, в любой, в разделе околонаучной фантастики. Ну а о том, что на самом деле творится чуть подальше от родной Земли, лучше спрашивать устно. Если есть такая возможность. Но возможность вот она, сидит, развалившись в своем кресле.