Планета супербарона Кетсинга

Вок сильно сомневался в какой-нибудь возможности пересечь реку, но все-таки решил попытать счастья – очень уж далеко получалось ехать вкругаля. Счастье улыбнулось, как оказалось, восстановительные работы на переправе еще и не начинались, зато население энергично зарабатывало, меся воду веслами разнокалиберных лодочек. Польза от этого была не очевидна ввиду значительного общего веса экспедиции – из-за срочности вызова свиту Вок посадил в седла. Маркс, организовывавший транспорт и экипировку, политкорректно подогнал одного коня достойного рыцарского размера, сам же с тремя солдатами ехал на животных не в пример мелких. А может, разница в лошадиных размерах объяснялась не уважением к графскому достоинству, а уважением к собственному карману проворного оруженосца? Туда наверняка ушла разница в оплате.

Несмотря на крайне легкий вид сиротских лошаденок, найти посудину на пятерых конных не удалось, переправлялись поодиночке. Воку, конечно же, «повезло» – посреди реки рыцарскому коню взбрело в голову побрыкаться. Лодчонка закачалась, успокоить сельхозскотину Вок даже не пытался, да и не знал, как это делать. Паникерски расстегнул ремни доспехов, приготовившись спасаться вплавь. Плавсредство подпрыгивало, лошадь нервничала и дергалась еще размашистее, похоже, решила найти предел, после которого посудина перевернется. Сидевший на веслах мужик с опасением смотрел на клиента. То ли плавать не умел, то ли лодку жалко было. Впрочем, неудивительно, берег просматривался довольно далеко, и сам Вок, при всей спортивной подготовке, не был уверен, что доберется. Со своей-то не совсем работоспособной ногой. Лодка черпнула бортом, чтобы не выпасть, пришлось ухватиться руками за скамейку. Вдруг мужик решился, выдернул весло из воды и со всей дури ударил им нарушителя судовой дисциплины по морде. Конь тут же перестал безобразничать, замер на месте и захлопал ресницами, будто не он только что чуть не утопил судно с экипажем и пассажирами. Мужик опустил весла в воду, потом опустил руки и голову – ждал неминуемого возмездия за оскорбление графского имущества. Вок растерялся, по протоколу он, видимо, должен был тут же укоротить дерзкого простолюдина посредством меча. Но, по совести, надо было благодарить. Вок решил держаться золотой середины, рявкнул: «Греби давай, а то платы не получишь!» Радостный спаситель замельтешил веслами.

Вок заметил, как много начерпало суденышко, выбрался на берег, отошел на относительно сухое, не задумываясь, сел на землю и стянул промокшую обувь. Поймал краем глаза удивленный взгляд перевозчика, который как раз намеревался выгрузить коня. Конь сходить на сушу не желал – то ли решил ехать обратно, то ли мореплавание понравилось, то ли вежливых слов он понимать не хотел принципиально. Вок попытался встать и тут же ощутил босыми ногами острые колючки, столетиями опадавшие с покрывавших территорию кустов. Внутренне обругал и берег, и реку, и ландшафт в целом, потом вслух посоветовал долбануть коня веслом еще разок, и на карачках, не по-графски, перебрался на мокрый, зато неколючий песок.

Бить животное не потребовалось, стоило водителю лодки вынуть воспитательный инструмент из уключины, и лошадина осознала собственную неправоту, послушно выбралась на берег. Пролетарий начал не спеша вычерпывать воду, тянул время, ждал платы за проезд, продолжая беспокойно поглядывать на босые ноги Вока, в свою очередь поглядывавшего на сброшенные сапоги. Шагать за ними по колючкам не хотелось совсем, а стоять на мокром песке было холодно. Неожиданно сапог дернулся, и над ним взвилась голова тонкой змеи, качнулась из стороны в сторону и исчезла.

– Это что за образина? – растерянно вопросил граф.

Перевозчик замешкался, не зная, как объяснить, замахал руками, забормотал про землю и сырость. К счастью, подоспел переправившийся Маркс, оценил ситуацию и, нисколько не боясь замаскированных пресмыкающихся, шагнул за обувью работодателя. Кожаное голенище правого сапога оказалось пробито насквозь, оставалось спросить, что это была за змея и откуда она на ровном месте взялась.

– Обыкновенная змея, – подтвердил наемник, но, услышав, что на юге такие не водятся, сообразил, что от него требуются подробности.

Змеи оказались обитателями почвы, по словам Маркса, гады в ней кишмя кишели. Только около моря или реки можно было их не опасаться – не любили сырость. Ну а буря дождя налила, везде мокро, они и лезут. Маркс подошел к перевозчику, бесцеремонно задрал его ногу и предъявил корявую железную подошву, закрепленную на обувке, больше напоминающей лапти. Вок тут же вспомнил свою ночевку на пляже и ржавую рыцарскую обувь на ногах одного из рыбаков. Потом хмыкнул, вспомнив, как опасливо смотрел перевозчик на его босые ноги. Смертельно ранившая новый сапог змеюка запросто пробила бы и ступню, и плакали тогда обещанные за перевоз монеты. Ну что же, был бы умным – помог бы графу избежать опасности. На этой ноте Вок решил расплатиться строго по счетчику и никаких чаевых не прибавлять.