Планета Удри. В поисках новой жизни

Абориген тут же ринулся вперёд, чтобы сократить дистанцию, но Александр ожидал этого. Он не стал отходить назад, а только увернул от выпада, оказался у левого плеча своего противника и обрушил копьё вниз. Острие ударило в скалистое покрытие и выбило искру, но противник тоже оказался не из простых – он уже разворачивался, в то же время делая взмах, направленный прямо в голову Александра. Тот пригнулся, отскочил, и оба воина встали друг напротив друга. Оба – со зловещими улыбками, полными радости битвы.

Александр вдруг разломил древко копья о своё колено и теперь держал по половине в каждой руке.

– Не умею копьём махать. – ответил он на безмолвный вопрос Николая. – Так попривычнее будет.

И воины снова сошлись. Оружие свистело в воздухе, напевая свою смертельную песню, клинки ударялись друг о друга, выбивая искры, а воины всё бились и бились, наслаждаясь происходящим.

Абориген оказался действительно хорош. Александр не привык иметь дело с такими вёрткими и быстрыми коротышками и до сих пор не мог достать его, но этот факт только раззадоривал землянина.

Абориген снова сделал выпад в ноги, Александр его парировал пустой половиной древка и тут же направил клинок другой рукой. Абориген увернулся, упёрся копьём в щель на земле и прыгнул, вдруг оказавшись прямо над Александром. Солнце било прямо в глаза и слепило Александра, и это помогло удрианцу нанести удар ногой, да такой силы, что тот пошатнулся и на мгновение потерял равновесие. Коротышка тут же этим воспользовался: приземлился на землю, взмахнул копьём и почти достал его – клинок оставил тонкий след на щеке Александра, еле успевшего увернуться.

Пролилась первая кровь. Красные капли окропили каменную кладку, за чем тут же последовал приветственный крик гвардии, поддерживающей своего товарища. Однако тот вдруг почему-то застопорился, отвлёкся на рану своего противника и поплатился за это. Александр взбодрился, получил новый выброс адреналина и набросился на противника с новой силой, обрушая на того удар за ударом, не останавливаясь. Коротышка не ожидал такого напора и начал отступать, как вдруг оказался на земле, сбитый молниеносной подножкой. И теперь солнце ослепило его, отразившись от клинка Александра, устремлённого прямо в голову.

Это было очень близко.

Как коротышу удалось избежать удара, он и сам не вполне понимал, но когда он понял, что остался жив, то уже стоял на ногах напротив поймавшего кураж Александра. Из открывшейся раны удрианца просочилась чёрная как смоль кровь, а в его глазах читался страх пред яростью этого великана.

Александр выглядел ужасающе. Давно он не испытывал такого прекрасного чувства, не упивался смертельной опасностью, которая была не просто чем-то абстрактным и необъятным, как например был безграничный космос. Эта опасность имела вполне конкретный образ, стоящий сейчас прямо перед ним. И Абориген это почувствовал. Наверное, потому что самому ему было знакома эта радость битвы.

Александр дал ему время прийти в себя. Он хотел растянуть удовольствие, а расправляться с потерявшим дух противником никого удовольствия и вовсе не принесло бы. И вот, коротышка пришёл в себя. Он встал в твёрдую стойку, будто был маленькой скалой, корни которой прорастают глубоко в землю, и теперь был готов продолжать битву.

Александр понял это. Он рассёк воздух обломком копья, оскалился и рванул вперёд.

– Эндрум! – вдруг пронёсся громогласный голос царицы.

Александр уже почти завершил удар, и острие копья остановилось совсем рядом с его противником. Когда тот резко бросил сражаться и встал на колено, обращаясь к своей царице.

– И что это такое?! – недовольно воскликнул Александр, убирая оружие от коротышки. – Я только разогрелся!

– Ты и правда хотел убить местного?! – крикнул Николай. – Совсем с ума сошёл?!

– Ну, он – хотел меня убить. – объяснил Александр. – Иначе я бы не выжил.

– Юр грандун бой! – воскликнула царица, сойдя с подиума.

Она направилась к поединщикам, волоча за собой длинный подол сверкающего золотом платья.

– Стурдун! – обратилась она к своему гвардейцу, и тот встал, принял руку своей царицы и сделал кроткий поцелуй в перстень на указательном пальце.

Царица теперь повернулась к Александру и тоже протянула руку.

– Ну, это можно!

Александр не стал целовать перстень. Ещё чего – там же только что были губы этого аборигена! Он уверенно, по-хозяйски, принял ручку царицы, улыбнулся, чуть наклонился и поднёс кисть к лицу и прикоснулся губами к запястью. Царица удивлённо уставилась на гостя, будто тот сделал что-то невообразимое. Вдруг послышался гул гвардейцев и шелест копий, направленных на иноземца, коротышка-поединщик тут же схватился за оружие и с перекошенной от гнева физиономией приставил острие к горлу Александра.

– Я что-то не так сделал? – с невинным видом замер Александр.

– Похоже – да. – Николай нащупал в тоге рукоять автомата.

Но применять его не потребовалось.

Царица улыбнулась, махнула рукой, приказывая гвардейцам остыть и задорно хихикнула.

– Тей вертум лаутдурун! – обратилась она к старику. – Последрум. – и направилась на подиум, довольная исходом схватки.